Книга Тетушка против, страница 57 – Тата Алатова

— Мюзетта считает меня дамочкой самого низшего сорта, — спокойно объяснила Пруденс.

Слова были настолько вопиюще возмутительны, что он потрясенно уставился на нее, надеясь увидеть хотя бы следы улыбки на круглощеком румяном лице. Пруденс не могла произнести подобную нелепость, оставаясь серьезной и невозмутимой, но именно таковой она и оставалась, прямо глядя на Рауля с хмурым упрямством человека, готового к различным испытаниям.

А он так и застыл, будто громом пораженный, не сразу поняв, отчего у него выступили слезы и где-то запульсировала боль. Потом взвыл и уронил горячий каштан в траву, дуя на обожженную ладонь.

— Господь с вами, Пруденс, — проговорил он слабым голосом, — уж не того ли сорта дамочкой, которая крутит шашни с помолвленным красавчиком-графом?

Она продолжала в упор смотреть на него с особенно угрожающим видом, недвусмысленно обещавшим жестокую расправу за любое неосторожное высказывание. Рауль облизал пересохшие губы, преисполнившись ненавистью к своему живому воображению, и мягко сказал:

— Все потому, что Мюзетта глупая старуха. Ей никогда не доводилось встречать людей вроде вас, Пруденс. Никому из нас не доводилось, — подумав, добавил он.

— Хм, — отозвалась она неопределенно, однако все-таки смилостивилась, сменила фокус своего внимания на каштаны.

Он поднял с травы свой и смял пальцами — предусмотрительно подрезанная кожура треснула легко. Рассыпчатая сердцевина пахла осенним лесом и детством.

Отчего-то Рауль чувствовал себя взбудораженным, смущенным и раздосадованным. По зову горячей южной крови Флери было задрано великое множество женских подолов, как самых простых, льняных, так и расшитых золотом. Отец с хохотом гонялся за визгливыми молоденькими служанками по темным углам замка, и дед поступал точно также. Поколения ненасытных предков требовали приударить за Пруденс, ведь все располагало к этому: и загородная скука, и уединенность.

Если бы она была всего лишь его сиделкой — ну чего ей стоило скрывать свое истинное положение получше? — то Рауль бы уже сыпал комплиментами, улыбками, якобы невинными прикосновениями. Скорее всего, эта женщина без устали ставила бы его на место и указывала на недопустимость подобных вольностей, весьма вероятно, он бы успел пару раз схлопотать по физиономии. Впрочем, Пруденс, похоже, была не из тех, кто сражается с помощью пощечин, она безжалостно разила словами и взглядами.

Неслучившаяся интрижка приносила с собой горечь сожалений. Раулю могло быть весело — но весело не было. Его сердце оказалось разбитым, даже не успев затрепетать от чувственного волнения.

— Вы так вздыхаете, — проницательно заметила Пруденс, — будто эти каштаны наполнены печалью всего мира.

— Так оно и есть, — грустно согласился он, не решаясь поднять головы, чтобы не расстроиться еще сильнее, до того она в эту минуту казалась ему пленительной в своей недосягаемости.

Маргарет щедро заплатила Жану, чтобы он, пока сестры Флери торгуются с герцогом, заглянул в дом Бернаров и разузнал, как там ведет себя Пеппа.

Племянница была слишком инфантильной, чтобы натворить настоящих бед, но на разного рода мелкие глупости она была весьма горазда. В глубине души Маргарет надеялась, что Пеппа, распоясавшись без строгого надзора, увлечется каким-нибудь другим красавчиком и позабудет о Рауле Флери — ведь он исчез с ее небосклона на невыносимо долгий месяц. Легкомысленная и непостоянная девчонка вряд ли была способна так долго прожить без мужского внимания, а значит, ее влюбленность может сама собой сойти на нет.