Книга Нас с тобой трое, страница 20 – Тата Алатова

Работал и гулял по вечерам пешком.

Ни о чем не думал.

Заставлял себя есть.

Заставлял себя спать.

А потом как-то разом хлынуло раздражение.

Тимуру надоели его собственные страдания.

Он как-то вдруг устал от рефлексий, размышлений, от жалости к себе и ненависти к себе.

Ему захотелось сбросить с себя всю эту историю, как деревья сбрасывают по осени листву.

Сколько можно.

Отец мертв, и мертвее уже не станет.

Надо просто забыть обо всем.

И — совершенно нелогично — Тимур позвонил Лизе.

— Говори быстрее, сейчас начнется, — торопливым шепотом ответила она.

— Что начнется?

— Свидание! — важно объявила она.

Ах да, Лиза же собиралась пойти замуж — за дровосека.

— Я согласен, — не менее важно объявил ей Тимур.

— Браво, — с одобрением проворковала она. — Я предчувствую за этой краткостью какую-то душераздирающую историю.

— Яблоко от яблони, может слышали про такое?

— Дружочек, да ты открыл в себе непознанные глубины.

— И по этому поводу я согласен с вами выпить.

— Что же, повод достойный, — без раздумий отозвалась она. — Ты пока езжай домой, поставь вино в холодильник, а мясо в духовку, а я пока быстренько отделаюсь от этого… Макара? Никиты? Неважно. Это в любом случае ненадолго.

— Уверены?

— Ты как раз успеешь накрыть на стол. Малыш…

— Называйте меня по имени, пожалуйста.

— Как скажешь, зайчонок. Только давай сегодня без этих твоих закидонов с раздельным приемом пищи. Одинокий голубь на карнизе за окном, ну и всё в этом роде. Разделим трапезу, как и полагается двум закоренелым неудачникам вроде нас.

— Вы, кажется, торопились. Макар или Никита.

— Ах да. Я предпочитаю говядину.

Лиза, действительно, примчалась со скоростью ведьмы на помеле.

— Какое волнующее событие, — с порога заявила она, — увядшее дерево дало кислый плод, крепость дрогнула под напором солдат, река изменила свое русло!

Кажется, у неё было прекрасное настроение.

— Прежде, чем называть мой плод кислым, — забирая у неё пакеты, посоветовал Тимур, — вы лучше попробуйте, какая получилась паста.

— То есть, макароны? — бодро уточнила она. — Макароны очень благодатно сказываются на моих плодородных бедрах.

— Бедра плодородными не бывают.

— Ха!

Он заглянул в пакет.

Там был огромный торт.

— Да уж, — покачал головой Тимур, — вы настроены решительно.

— Не то слово, дружок.

Устраиваясь на барном стуле, она поерзала, поругалась, пожаловалась на неудобство конструкций, потом наконец успокоилась и обратила на Тимура густо подведенные очи.

Не слишком плодородная грудь так и норовила выскочить на свободу из слишком открытой кофты. Длинные сережки касались загорелой кожи плеча.

— Как ваше свидание? — накрывая на стол, спросил Тимур.

— На бегу, солнышко. Мы поняли, что не подходим друг другу на первом глотке кофе.

— Вот как?

— Он пришел в трениках.

— Оу.

Она снова поерзала, отчего её грудь опасно запрыгала. Тимур громко вздохнул.

— Бедолага дровосек. Поди, он не знал, куда деть глаза.

— Оу, — в тон ему ответила Лиза.

Тимур поставил перед ней тарелку с едой и бокал.

— Красное? Белое? Игристое?

— А у тебя есть все варианты? — удивилась она.

— Ну я же не знал, что вы захотите.

Лиза смешно почесала за ухом, глубокомыслено покивала.

— Конечно. Пусть глупцы задают вопросы, у тебя свой путь самурая.

— Елизавета Алексеевна!

— Красное. Вино красное, раз паста — макароны.

— Как скажете, — и он не удержался: — пупсичек.