Книга Нас с тобой трое, страница 21 – Тата Алатова

Она захохотала, запрокинув голову и обнажив гладкую смуглую шею.

— Ты изменился, — сказала Лиза, когда вино было разлито.

— Я достал своими страданиями самого себя. Просто начал бесить.

Она улыбнулась и потянулась бокалом.

— Что же… Давай бесить друг друга, но не себя самих.

— Договорились.

Они чокнулись.

Подперев щеку, Лиза внимательно наблюдала за тем, как он наматывает пасту на вилку и медленно жует.

Под её взглядом было немного щекотно, немного неуютно, немного прохладно.

Но в целом ничего, терпимо.

— И каков дальнейший план? — после затянувшейся тишины спросила Лиза.

— Я подумал…

Он налил им еще вина.

Щеки начинали гореть алкогольным румянцем, а в голове появлялась божественная легкость.

— Вещай, — спокойно сказала Лиза. — Какую бы пакость ты сейчас не сказал, я приму её стоически.

Тимур поморщился, но решил озвучить правду:

— Я подумал, что недалеко ушел от своего отца. Такой же деревянный болван, разве что пафоса поменьше и халатов с павлинами нет.

— А! — коротко сказала Лиза и, потянувшись, взяла всю бутылку. Тимур смотрел, как она жадно пьет прямо из горлышка.

Удачно получится, если она не разобьет ему голову этой бутылкой.

— И что же, — утерев рот тыльной стороной ладони, спросила Лиза, — ты сейчас выступаешь как правопреемник Руслана? Принимаешь меня по наследству?

— Чудовища к чудовищам, — коротко ответил Тимур.

И тогда она бросилась на него.

Падая навзничь с высокого табурета, Тимур спросил себя, почему он не сделал барную стойку длиннее.

Тогда бы Лизе понадобилось немного больше времени, чтобы обогнуть столешницу и налететь на него.

В спину ударила безжалостная напольная плитка и, уворачиваясь от частых оплеух сверху, Тимур решил, что сломал себе хребет.

Это было ужасно.

Он всегда терялся перед любыми проявлениями агрессии и понятия не имел, что в такие минуты делать. Его фантазии хватило только на то, чтобы попытаться перехватить руки Лизы, и спустя несколько бесконечных мгновений этого позорного барахтания, у него получилось.

Капали минуты. Тяжелое, хрипящее даже, дыхание Лизы становилось тише.

Она лежала на нем всем своим весом, с каждым вздохом становясь все тяжелее и тяжелее, как становится все тяжелее и тяжелее засыпающий человек.

— Елизавета Алексеевна.

Собственный голос заставил Тимура вздрогнуть. Он вдруг осознал, что их безобразная драка (вернее — варварское Лизино нападение) происходила в полнейшем молчании.

— Придурок, — всхлипнула Лиза и тяжело села.

Тимур с трудом заставил себя оторваться от кафеля тоже.

— Господи, ну какой же ты придурок, — повторила она, подняла руку и нащупала бутылку вина на столе. Не открывая глаз, сделала огромный глоток и застыла, поставив бутылку между ног.

На её щеках остались серые разводы туши. Помада смазалась.

Блузка со слишком открытым воротом съехала на бок. Волосы торчали в разные стороны.

Красотка.

Отец знал толк в извращениях.

— Кажется, — сказал Тимур, — вы вывернули мне позвоночник.

— Соломинка сломила спину верблюда, — невпопад ответила Лиза. — Так тебе и надо. Тоже мне, наследничек.

Тимур редко слышал столько презрения в свой адрес.

Это было обидно.

— Если бы вы вели себя как приличный человек, а не дикая кошка, — гордо сказал он, — и дослушали бы меня до конца, то возможно наша беседа приняла бы совсем другой оборот.