Книга В самом Сердце Стужи. Том III, страница 40 – Александр Якубович

Но то было пламя гнева, пламя желания уничтожить тех, кто мучил меня столько лет. Сейчас же в моей груди полыхала не черная злоба, а яркий и чистый огонь. Даже не любовь, скорее, вера в то, что я тоже могу испытывать счастье. Старое, забытое чувство, которое я похоронила еще на закате своей второй жизни, полной глупых и опрометчивых поступков. Чувство, которое я навсегда, как мне думалось, потеряла право испытывать после выживания в грязи борделя.

Но счастье невозможно в глухой нищете, счастье бессильно перед невзгодами этого мира. И если я хочу, чтобы это пламя в моей груди больше не угасло, мне придется за него бороться. В том числе, делая то, что должно — даже если мой муж не придает подобным вещам никакого значения.

Я знала, что Виктор бы пропустил эти слова Арчибальда мимо ушей. Как он это всегда делал, с чуть лукавой, почти грустной улыбкой, просто бы отмахнулся от сплетен и глубокомысленно изрек «время покажет». Я понимала эту его стойкость — он был столь уверен в своей правоте, что даже не тратил сил на споры. Предпочитал не рассказывать о важности собственных замыслов, а показывать на практике, делать быль явью. В этом была суть его подхода.

Но только не в этот раз. Потому что сейчас цепь лорда Херцкальта лежала на моих плечах, и я была не столь великодушна, как мой муж. Потому что я намного лучше знала, насколько жестока и разрушительна может быть кривая молва.

Арчибальд и подручные купца Мордела справились даже быстрее, чем я предполагала. Вероятно, они взяли лошадей из тех, что остались на барской конюшне, так что уже через час в главный зал приволокли представителей трех наиболее уважаемых семей крестьянской общины. Был тут старший сын одного из старост и пара его ровесников, всем не более сорока лет. Вроде бы, уже седина пошла в виски, а держать язык за зубами так и не научились.

— Вы знаете, почему оказались здесь, — начала я, даже не спросив имен мужиков. Они стояли в своих тулупах, пошитых из дешевой ткани и каких-то шкур, и мяли в руках шапки, боясь поднять глаза.

У одно из них под глазом наливался фингал — видимо, он посчитал, что может игнорировать приказ баронессы, за что и поплатился.

— Миледи! — воскликнул тот, что был постарше и поопрятнее. — Мы честные люди и не понимаем, какой поклеп заставил вас!..

— Молчать! — рявкнула я. — Или ты хочешь сказать, что правая рука барона Гросса будет распускать слухи о своем господине и лорде надела⁈ Может, это у тебя язык без костей⁈

Мои слова были подкреплены оплеухой от Арчибальда, который сейчас перевоплотился из хозяйственного управленца в члена баронской дружины. На мужчине был и поддоспешник, и кольчуга, и меч на поясе. А на руках — кольчужные варежки, которой он со звоном и приложил общинника по затылку.

— Вы приняли великодушие моего мужа за слабость или недальновидность⁈ Решили, что раз барон Виктор Гросс происходит из простого люда, то вы с ним на одной доске стоите⁈ — продолжала я задавать вопросы, которые, само собой, останутся без ответа. — Так знайте, что сейчас лорд надела я, о чем говорит эта цепь. Я, урожденная Эрен Фиано, ныне баронесса Гросс, решу вашу судьбу.

Символ власти над наделом звякнул на моей груди от легкого движения, будто бы подтверждая мои слова, когда я встала со своего места, чтобы огласить заранее подготовленный приговор.