Книга В самом Сердце Стужи. Том II, страница 66 – Александр Якубович

— Ведь даже за вычетом стоимости работы мастера, обручей и прочих материалов, это принесет больше денег, так?

— Именно, — кивнула я головой.

— Вот эта разница в доходе между продажей кругляка и продажей бочек из этого кругляка за вычетом стоимости обручей и прочих материалов, и есть добавочная стоимость. Ее создал бондарь самим фактом работы по превращению древесины в бочку, — ответил Виктор. — Или вот фрамийская посуда, которую ты отложила, Эрен. Чем серебряная тарелка от фрамийский мастеров отличается от тех, с которых едим сейчас мы?

— Чеканкой, обработкой, редкостью… — стала перечислять я.

— Это и есть добавленная стоимость, в общих чертах, — подытожил мой муж.

— И что вы предлагаете?

— Нам нужно ее создать самостоятельно для уже существующих товаров, как-то их выделив на рынке, либо же предложить что-то совершенно новое. Возможно, как какую-то диковинку… Вы же упомянули редкость, ведь так? — начал рассуждать барон.

— Почему бы вам не начать продавать свои консервы? — внезапно предложила я. — Это редкий продукт. Можно назначить высокую цену и…

— Консервы были придуманы изначально для армии и снабжения, — перебил меня муж. — Кроме того, если на рынке появятся подделки, а они появятся, по стране прокатится волна смертей. А крайними останемся мы.

— Не останемся, если найдем исключительного продавца, — не унималась я. — Виктор, вы понимаете, сколько готова платить знать за обладание редкостью? Мой отец продавал целые деревни для того, чтобы купить для миледи Франчески ожерелье с редкими камнями, каких не было у жён соседних аристократов. И таких примеров уйма…

Консервированная каша барона Гросса была одной из самых удивительных вещей, которые я видела за последние несколько жизней. Нет, я, конечно же, наблюдала различные чудеса, которые именем Алдира творил тот же Петер, когда он стал главой Храма, но все чудо изобретения моего мужа заключалось в том, что бог тут был совершенно ни при чем.

Исключительно доступные любому человеку инструменты и использование принципов, которые мой муж называл «пастеризацией» и сравнивал с простым длительным кипячением. Кто бы мог подумать, что высокий жар вкупе с ограничением доступа воздуха в сосуд может творить с едой такие чудеса и сохранять ее пригодность в пищу на столь длительный срок? Именно это было самым удивительным.

— Эрен, — устало начал мой муж, — вспомни свою реакцию на мой продукт и то, как ты тряслась в ожидании смерти. Любой человек примет это за отраву или попытку убийства. Ты поверила в консервацию, только потому, что я сам съел этой каши, а потом объяснил тебе принцип, по которому убил внутри еды заразу.

— Так и другие поверят после демонстрации, — возразила я. — Всегда же можно сделать запас для показа покупателям и…

— А если нас обвинят в ереси? — спросил Виктор, поднимая от стола глаза и встречаясь со мной взглядом. — Если скажут, что это черная магия и еда проклята? А потом сделают пару фальшивок и отравят людей? Я планировал когда-нибудь продать эту технологию королевскому двору для снабжения войск. А так придется раскрывать секрет бесплатно, чтобы защититься от подобных обвинений. Мы потеряем наше преимущество. Выгоднее же продать секрет производства, чем пытаться втюхать пару горшочков скучающим богачам…