Книга Хозяйка скандального салона, страница 42 – Марика Полански

Дорога вильнула в сторону, шум стал нарастать, превращаясь в какофонию чужих голосов и непонятных звуков. Скрежет металла, утробные гудки, словно рев исполинских животных, стук молотков, крики — все это слилось в музыку города. Мои глаза лихорадочно выхватывали детали: вереницы складов, горы ящиков и бочек, сваленных на возле них, странные сооружения, похожие на портовые краны с журавлиными шеями.

А потом открылся сам порт. Десятки судов! Одни вздымали мачты, словно деревья чудного леса, другие же, извергая клубы чёрного дыма из высоких труб, казались неповоротливыми чудовищами. На пирсах сновали моряки. Темнокожие, светловолосые, с бритыми головами и татуированными торсами. Они перекрикивались на неизвестных языках, создавая непонятный гул.

- Ничего себе! – выдохнула я, прижавшись носом к стеклу оконца.

Мне-то представлялось, что в мире, где до сих пор передвигаются на каретах, суда должны быть сплошь парусными, а товары доставляться посредством перекатывания бочек вручную или на телегах. Но нет!

Хоть солнце и пряталось за плотными облаками, дневной свет пронизывал дымку, выхватывая грязь, копоть и изношенную одежду рабочих. Минди что-то ворчала рядом, недовольная шумом и запахами, но я ее не слышала, поглощенная созерцанием Миствэйла. Я уже предвидела, что этот город будет не таким, как то, что я видела раньше.

В порту мы лавировали между тяжелыми повозками и толпами рабочих, проезжали мимо облезлых таверн, из которых, несмотря на полдень, доносились пьяные крики. Наконец карета свернула влево, и грохочущие причалы остались за серыми зданиями складов. Воздух все еще пах углем и дегтем, но уже не так едко. Сквозь него пробивались другие, более приятные ароматы. Например, свежеиспечённого хлеба и цветов.

По мере того, как мы отдалялись от порта, изменялся и звук города. Исчезли оглушительные гудки пароходов. Стук копыт сменился с грохота по булыжнику на приглушённый перестук по аккуратно уложенным плитам. Шум голосов стал менее диким и более сдержанным.

Здания преобразились. Вместо почерневших от копоти, тесно прижатых друг к другу кирпичных казарм, появились высокие, изящные строения из светлого камня и оштукатуренного кирпича. Фасады украшала замысловатая лепнина, высокие арочные окна и балконы, щедро декорированные коваными решетками. На многих были развешены флаги и эмблемы, указывающие на их предназначение: банки, биржи, конторы торговых домов. Именно здесь велись финансовые, политические и торговые вопросы города.

С улиц исчезли грузчики в грязной одежде. Вместо них по тротуарам, вымощенной светлыми плитами неспешно проходили господа в тщательно подогнанных сюртуках и дорогих шляпах и дамы в прекрасных платьях, их шляпки украшали перья и ленты. Даже их экипажи были более изящными, чистыми, запряженными тонконогими лошадьми. Мимо проехал элегантный фаэтон, управляемый кучером в белоснежных перчатках. Это зрелище разительно отличалось от гулкой суеты порта.

Улицы стали шире, чище. Чугунные фонари, обвитые кованными виноградными лозами, выглядели, как настоящее произведение кузнечного искусства. Вскоре появились аккуратные скверики с подстриженными кустами и клумбами, где распустились весенние цветы, издавая нежный аромат.

Мы проехали мимо городской площади, поразившей своим великолепием. В центре, окруженном резными гранитными колоннами, стояла мраморная статуя важного государственного деятеля, вокруг которой гуляли люди, наслаждаясь теплым весенним полднем.