Книга По ту сторону тьмы, страница 23 – Марика Полански

Стол был накрыт на две персоны. На фарфоровых блюдах лежали запечённые перепела на овощных подушках. Жареная рыба, щедро посыпанная зеленью, таращила белёсые глаза. Буженина, нарезанная тоненькими пластами, и печённый картофель с солеными грибами. Хрустальный графин с тёмно-бордовым вином. Над глубокими тарелками с супом поднимался пар. При виде еды в животе заурчало — до неприличия громко, заставив залиться краской смущения. Барышням не полагается выказывать голода. Даже если за всю предыдущую неделю из еды был только чай с булочками и вареньем.

Ведьмолов сидел за столом и листал трёпанную коричневую папку. На какой-то миг показалось, что господин Наагшур не заметил моего появления.

— Надеюсь, вы хорошо выспались. Змеиный гипноз — штука не всегда деликатная, но действенная, — голос звучал ровно, спокойно, но мне сделалось не по себе. — Полагаю, вы голодны. Так что прошу к столу. Можете не стесняться.

Бабушка говорила, что негоже есть, как будто прибыла с голодного края. Правильно воспитанные девушки едят аккуратно и сдержано. Но я ничего не могла с собой поделать. Голод одержал верх над воспитанностью. Аромат, поднимающийся от золотистого супа, оказался настолько восхитителен, что я невольно прикрыла глаза и вдохнула его с наслаждением. «Хвала всем Богам!» — возопила молчавшая до этого момента Мира. — «Наконец-то нормальная еда!» «Мира!» — мысленно возмутилась я. — «Ты не из трущоб выползла! И давай спокойнее. Неприлично жрать как свинья!» «Меняю стыд на харчи», — парировала Душа. — «И, вообще, ни воспитание, ни совесть нас ни разу не накормили. Так что не мешай наслаждаться едой».

Когда тарелка незаметно опустела, а желудок наполнился приятной, тёплой тяжестью, стало стыдно за собственную несдержанность, словно я ела руками, да ещё и размазывала остатки еды по лицу. Я исподтишка покосилась на ведьмолова. Но тот по-прежнему сидел, уткнувшись носом в папку.

В столовую бесшумно скользнул Тихон. Окинул взглядом нетронутый суп и заворчал:

— Опять, батюшка, капризничать удумали? Нешто решили себя голодом извести?

Риваан посмотрел на домового поверх папки с таким видом, будто мебель осмелилась заговорить. Тот недовольно качнул головой и сгрёб тарелки.

— Чай подавай, — отмахнулся ведьмолов и снова уткнулся в бумаги.

Вскоре на столе стоял пузатый белый чайник и две изящные фарфоровые чашки с голубой росписью. К ним подали воздушные пирожные и даманскую пастилу. Молчаливый обед перерос в чаепитие, сопровождаемое беседой. Как и полагается по всем правилам.

— Давно ли вы в Пересвете? — весьма по-светски обратился ко мне Риваан. Он положил папку справа от блюдца и теперь, откинувшись на спинку стула, потягивал чай.

— Три недели, — ответила я, стараясь не вспоминать о том, как прошли эти три недели. — Я приехала из Роднивича, что неподалёку от Южного Вала.

Он кивнул, будто бывал в том городе.

— Но ваше произношение не как у южан. Похоже, но всё же отличается.

— Я родом из Привосточного края. Моя семья давно переехала в Роднивич. Я не помню родины, но тем не менее отличаюсь от местных… Впрочем, не только от них, — сдержанно добавила я, и тотчас опомнилась: — Странно, что вы не спросил как меня зовут.

Ведьмолов усмехнулся, раскрыл папку и зачитал:

— «Ладамира ауф Вальд, тридцати лет, уроженка города Вышнегорска, Привосточного края. С трёх лет проживала в городе Роднивич, Южновальского уезда. Является ведьмой-двоедушником. Впервые способности проявили себя в возрасте семи лет. С одиннадцати лет находилась на попечении бабушки по отцовской линии, Агны ауф Вальд. В четырнадцать успешно сдала экзамены по истории искусств и литературному делу, в связи с чем была принята на кафедру Истории искусств и Искусствоведения в Столичную Академию Истории и Философии в Пересвет Мирском…» Мне продолжать? — мне показалось, что в ровном голосе проскользнула издёвка.