Книга По ту сторону тьмы, страница 24 – Марика Полански

Сделалось душно, а потом резко холодно, и по телу пробежала волна озноба. Снова ковырнуло необъяснимое чувство, неприятное и липкое, как будто бабочку пригвоздили к пробковой доске и теперь разглядывают с холодным интересом. Пристально так, в ожидании, когда бабочка перестанет трепыхаться на кончике иголки. Комочек нервно запрыгал, точно Мира пыталась пробить грудную клетку. Но при этом Душа хранила молчание. Ведьмолов по-своему истолковал моё нежелание говорить и, склонив голову к плечу, вкрадчиво произнёс:

— Мне хватило половины ночи, чтобы собрать о вас информацию. Но здесь только сухие факты, которые имеют свойство не всегда быть правдивы. Я бы хотел услышать вашу историю от вас.

— И что вы хотите знать?

— Кто он, Лада? — прошептал Риваан, пристально глядя мне в глаза. — Думаю, вы понимаете, что я сейчас говорю не о ваших несостоявшихся женихах.

Чашка звякнула о блюдце. Мне сделалось совсем нехорошо, что я даже забыла, как дышать. Ногти впились ладонь чуть не до крови. Душа болезненно забилась, как в агонии: «Не говори ему ничего, Лада. Молчи, слышишь?»

Чёрт бы побрал этого ведьмолова! Чувство вспыхнувшей боли и стыда полоснули так, как будто он резанул ножом по затянувшейся ране.

— Откуда вы знаете? — помертвевшим голосом выдавила я.

Риваан устало пожал плечами и заглянув в свою чашку.

— Я всего лишь предположил. Но ваша реакция подтвердило моё предположение… Насилие всегда оставляет отпечаток в душе́. Так кто он?

Мне не хотелось поднимать тему прошлого. Хотя я понимала — если Наагшуру взбредёт в голову докопаться до прошлого, он не приминет прибегнуть к пыткам. Воспитанным людям из высшего общества не полагается так вести себя в присутствии барышни. Тем более задавать подобные вопросы. Но, похоже, Наагшуру было наплевать на все условности. Он чувствовал превосходство над другими и вёл себя так, как считал нужным. Подобное позволяют только персоны, наделённые такой властью, что им не нужны ни ордена, ни пресловутые мундиры, чтобы её продемонстрировать.

— Подобные беседы неуместны. Ни за завтраком, ни вообще.

Больше говорить не хотелось. Я разглядывала крупные чаинки, плавающие по поверхности чашки. Внутри стало глухо и пусто, словно душу вывернули наизнанку и протоптались грязными ногами по ней. Ни гнева, ни злости, ни жалости — ничего. Кроме давящее чувство невыносимого стыда и такой же боли.

Кожу начало ощутимо покалывать: Мира среагировала быстрее, чем я успела сообразить. Мерцающие серебристые нити спрятали тело, стараясь отгородиться от неприятного собеседника и того, что него исходило. Но внезапно, к моему удивлению, сквозь кокон на мою руку сверху легла тяжёлая ладонь.

— Вам нет нужды бояться, Лада, — негромко сказал Риваан, осторожно заглядывая в глаза. — Я обещаю, что вас никто не тронет. Конечно, у меня не самый приятный характер. Ну это вы и сами заметили. Но я вас не обижу.

— Как я могу вам верить, Риваан? Вы меня чуть не убили при первой встрече. Кто знает, что вам придёт в голову в следующий раз?

Ведьмолов нахмурился. По лицу пробежала тень: Риваан раздумывал, а правильно ли поступил, приведя домой ведьму. Похоже, он не любил, когда ему отказывают и когда спорят. А отпускать явно не собирался. Легче убить, чем оставлять в живых ту, которая догадалась о его долгожительстве. Назвать это бессмертием язык не поворачивался. Потому что у всего есть конец. Даже сильнейшие колдуны и ведьмаки смертны. Магия, конечно, сильна и необъяснима. Но всё же не всесильна.