Книга Хозяйка Северных гор 2, страница 22 – Адель Хайд

Не отвечая на вопрос про серебро, знал или не знал, он неожиданно согласился:

— Здесь ты права, дочь моя, безопасность сеньора равно безопасность земли ему принадлежащей.

И здесь, наверное, было рассчитано, что я расслаблюсь, и будь я немного более доверчива, я бы так и сделала. Потому что уже очень хотелось выдохнуть.

Но архиепископ не привык просто так отступать, пожав плечами он мягко произнёс:

— Значит у меня была неверная информация.

И вдруг его взгляд снова стал пронзительным, и он встал таким образом, что мне пришлось смотреть на него против солнца, это было неприятно, и я даже физически ощутила вновь возникшее напряжение:

— Но ты же не будешь отрицать, дочь моя, что Алан Стюарт какое-то время жил в Гламоргане.

— Нет, конечно, — ответила я, совершенно точно не собираясь это отрицать.

— Что он там делал? — разговор превращался в допрос, а ветер между тем усилился и стало прохладнее.

Я поёжилась, и архиепископ это заметил, но не предложил перейти в более комфортное место.

— Я предоставила ему убежище, в обмен на то, что он предоставил мне своих воинов. Это было непростое время.

Я устремила свой взгляд на море, даже слегка отвернулась от архиепископа:

— Мне было страшно. У меня было мало людей, я осталась одна.

Сказав это, я резко развернулась, встав так, чтобы солнце не падало мне в глаза, и архиепископу пришлось бы сдвинуться, если он и дальше хотел смотреть мне в глаза.

— Теперь эта проблема не стоит, — сказала я, упреждая, возможное предложение защиты от церкви. «Спасибо, уже получали».

Но архиепископ спросил другое:

— И чем же графство рассчиталось с ним за то, что они защищали тебя?

Я улыбнулась, подумала: «Эх, святой отец, совсем за дурочку меня считаешь?»

А вслух сказала:

— Я предоставила ему и его людям убежище, отдала старые казармы, и лорд-стюард Шотландии с его людьми смог пережить зиму, а весной он уехал и больше я его не видела.

Внутри меня всё тряслось, я понимала, что иду по грани. Говорить правду на грани неправды очень тяжело и я старалась контролировать все свои действия. Руки становилось всё сложнее удерживать в расслабленном положении вдоль тела, ужасно чесался нос, и я знала почему он чешется.

В своё время прочитала кучу всего, как можно выдать себя. И нос, один из признаков, я запомнила про так называемый «эффект Пиноккио*», еле сдержалась, что не начать чесать, а то, кто его знает этого архиепископа, вдруг уже в этом веке такие люди как он хорошо разбираются психологических аспектах поведения, иначе как объяснить ту огромную власть, которую имеет церковь.

(*Пиноккио — персонаж сказки Карло Коллоди. Особенностью персонажа являлось то, что у него увеличивалась длина носа всякий раз, когда он лгал)

Следующий вопрос от архиепископа был уже ожидаемый:

— Дочь моя, ты ещё так молода, а уже берёшь на себя так много, может пора задуматься о том, чтобы разделить ношу?

Пришлось делать непонимающее лицо:

— Что вы имеете в виду, святой отец?

— Это прискорбно, дочь моя, что ты так рано овдовела, женщине тяжело одной.

Сказав это, архиепископ взял паузу на несколько мгновений, видимо, ожидая от меня какой-то реакции, но я молча ждала.

Не дождавшись от меня подтверждения своему предположению, архиепископ продолжил:

—Я считаю, что тебе нужно присмотреться к будущему супругу.