Книга Вторая молодость Фаины, страница 184 – Адель Хайд

— Помимо команды капрала Васильева, — сказал он, — постоянно службу несёт четвёрка из Черкесского полка.

(*Аналог Дикой дивизии — выдумано автором.)

— Я удивилась: — А что ещё за Черкесский полк?

— О, увидите! Приедете, удивитесь, — улыбнулся Иван. — Помните вашего служивого Азата?

— Помню, конечно. Когда я уезжала, он собирался уходить.

— Так вот, он ушёл. Но недалеко. В общем, полк, который основали его земляки, а точнее, главный там его брат, полковник, расквартирован здесь, под Екатеринбургом. И Азат договорился со своим братом, что они будут осуществлять охрану вашего имения. Капрал принял этот договор, и теперь есть три четвёрки, которые каждые сутки сменяют друг друга. Теперь вообще никто не рискует лишний раз появляться рядом с имением.

Я покачала головой и подумала, что никто не рискует, а вот Нуров матушку Фаины привёз… А вслух спросила:

— А кто же с ними об оплате договаривался?

Иван потупился:

— Всё, Фаина Андреевна, в книге расходов. Но уверяю вас, что доходы от этого только растут.

— Ну ладно, — улыбнулась я.

Экипаж остановился, и мы вышли возле дома, где располагалась контора Николая Николаевича Головко.

Адвокат был на месте. Увидев меня, сразу понял, зачем я приехала.

— Фаина Андреевна, понимаю ваше расстройство, — сказал он, не дожидаясь моего вопроса. — Я и сам не ожидал, что дело так затянется.

— Постойте, Николай Николаевич, — сказала я. — Вы о чём?

— Да о том, что обычно дела о выводе из рода больше месяца не длятся. А наше с вами на второй месяц пошло. Я уже два прошения написал.

Николай Николаевич замялся и через некоторое время продолжил:

— Но недавно вызвали меня к градоначальнику, Фаина Андреевна. Ну, не к нему самому, а к его помощнику, и намекнули, чтобы прошения свои в высшие инстанции пока попридержал.

— И что вы? — спросила я.

— А что я, Фаина Андреевна? Я в этом городе родился, родня здесь, вся моя жизнь. Мне тут ещё... Не мне с Михаилом Ананьевичем тягаться.

— А где же моё прошение? — спросила я.

— Так у градоначальника где-то и застряло, — ответил Николай Николаевич.

Я поджала губы, размышляя. Вот же ситуация, в каждой губернии, в каждом городе свои царьки. Не возвращаться же мне обратно в Петербург? Не падать же на колени перед императором с просьбой? Да и Клопову можно написать... Но не посчитает ли он это наглостью и делом мелким? Я поймала себя на том, что покусывала губу, а мужчины напряжённо смотрели на меня, пока я молчала.

— Ладно, Николай Николаевич, давайте сделаем вот что. Составьте-ка вы прошение, вот как в самую высшую инстанцию, и пришлите-ка его мне. Я его сама отправлю, когда время придёт.

— Составить-то дело нехитрое, — сказал адвокат. — Но вы бы, Фаина Андреевна, попробовали бы с Нуровым договориться. Я слышал, что вы с супругой его дружны, так может, она вам как-то поможет. Здесь такое дело... тонкое.

— Хорошо, Николай Николаевич, — сказала я. — Спасибо вам за совет. Сколько я вам должна?

— Ну что вы, Фаина Андреевна, дело не сделано, — как-то даже обиженно сказал Николай Николаевич, — денег с вас я брать не могу.

Я покачала головой, но вслух ничего не сказала. Подумала только, что надо же, репутацией своей ещё дорожит... Но, с другой стороны, действительно, кто он, а кто Нуров? Если уж дворянина Стрешнева убили, то что Нуров может вот сделать с таким маленьким человеком, как небогатый адвокат Николай Николаевич Головко?