Книга Любовные артефакты и прочие (не)приятности, страница 11 – Анна Платунова, Эля Рин

— Все, все, не злись! Я поняла: ты зачарована не на отпечатки пальцев. Дело усложняется, но ненамного!

Нормально ли это — разговаривать с витриной? Я как мошенница со стажем отвечу так: совершенно нормально. Я давно заметила, если разговариваешь с сейфами, которые хочешь обнести, или вещами, которые собираешься свистнуть, дело идет быстрее! Моя бабуля, научившая меня ремеслу, любила повторять: «Мы не воришки, Кэсседи, мы просто берем то, что фортуна из-за своей близорукости распределила не в те руки. Разве ты не достойна лучшей жизни, ягодка моя? Конечно, достойна. Но главное, держись подальше от красавчиков и не теряй головы».

Заветы бабули я чтила до сегодняшнего дня со всей строгостью, но какая может быть угроза от господина Ойтнера? Его вообще здесь нет.

Его нет, но мне необходим его запах! У каждого человека он неповторим и тоже часто используется вместо ключа.

«Нужно найти рубашку, а лучше — две или три!» — подумала я и отправилась разыскивать спальню Варта. Она обнаружилась в конце длинного коридора. Я помедлила у порога. Да что со мной такое? Когда чужие двери меня останавливали? Разозлилась сама на себя и решительно вломилась в комнату господина Ойтнера.

Широкая кровать застелена мягким коричневым пледом, на тумбочке раскрытая книга и очки для чтения. Бежевый ковер на полу, на стене в рамах гравюры; я подошла ближе, чтобы посмотреть. Гравюры иллюстрировали знаменитый средневековый роман о воине света, сражавшемся с чудовищами. Да Варт у нас романтик!

Не сдержав любопытства, я заглянула в книгу, ожидая увидеть тот самый роман. Прочитала на обложке название: «Алхимия: искусство преобразования материи». Ясно-понятно. Романтик-ботаник!

Тут я увидела брошенную на стул домашнюю рубашку Варта и подпрыгнула от радости. Поднесла ее к носу и принюхалась. «Эти мужланы, хоть красавчики, хоть нет, пахнут одинаково, — ворчала бабуля. — Нестираными носками!»

Удивительно, но от рубашки хозяина дома вовсе не пахло носками. А пахло восточными пряностями, немного мускусом и чем-то неуловимым, пьянящим, отчего захотелось зарыться лицом в мягкую ткань и вдыхать, вдыхать…

Я потерла лоб, стряхивая наваждение. Главное, что рубашка — ношеная. Сейчас накину ее на витрину, и дело в шляпе!

Варт

Подъезжая к пригородной станции экипажей, я не то чтобы принцем себя не чувствовал — мне просто хотелось умереть. И закрадывалась мысль о том, что люди, утверждающие, будто верховая езда — это благородно, интересно и полезно, лгут. Нагло лгут. Наинаглейше.

Вместо того, чтобы спешиться одним прыжком, небрежно швырнуть поводья конюху и отправиться на поиски Фармела, я несколько минут неуклюже пытался спуститься на землю. У меня сводило все: ноги, спину, руки, а еще немилосердно болел копчик. Благо, Сахарок оказался понятливым животным и стоял смирно, иначе я бы не справился. Потом еще минут десять я уныло таскался с ним туда-сюда, пытаясь отыскать хоть кого-то, кто может напоить и накормить коня — МОЕГО КОНЯ, провались вся эта затея в проклятое подземелье! — и истово надеясь, что за всеми этими хлопотами не упущу алхимика.

Однако небеса были ко мне благосклонны, и когда я наконец зашел в станционный трактир, то сразу же увидел Корвина, который сидел за дальним столом, устало привалившись к стене.