Книга Любовные артефакты и прочие (не)приятности, страница 31 – Анна Платунова, Эля Рин

Я узнала голос госпожи Буркле, которая пищала и жеманничала, как девочка. Я вскочила на ноги, опрокидывая стул. Кого она ведет в мое убежище?

В голове возник план нижнего яруса. Бежать! Немедленно! Да только я не успела.

— Вот и она! — радостно провозгласила очкастая дрянь.

Узкий проход перегородил Реджинхард Лосс собственной персоной. Какая честь: сам явился по мою душеньку! Он распахнул медвежьи объятия.

— А вот и малышка Кэс. Твой дядя Реджинхард очень соскучился!

Варт

Подъезжая к дому, я получил весьма непривычный опыт. Поймал на себе восторженные взгляды девушек из проезжающей кареты. И осознав, что никто раньше не смотрел на меня так… как на героя, рыцаря, настоящего мужчину, горько рассмеялся.

Вот что, значит, надо женскому полу. Чтобы мужчина был на коне, в художественно порванной рубахе, слегка навеселе и при этом в расстроенных чувствах. Как сказал на прощание Фармел:

— Ну и видок у вас, Ойтнер! Хоть картину “вдохновенный рыцарь печального образа” с вас пиши.

Кстати, он в итоге согласился забрать с собой злополучный артефакт. Чтобы попрактиковаться на нем в нестандартных методах починки. Без всяких природных ингредиентов типа цветов злополучного дерева (которое уже отцвело, проклятое, да и вообще, на дерево хьеллс не тянуло — скорее, на болотный кустарник, знать бы заранее, притирку от комариных укусов с собой прихватил бы).

Шагнув через порог, я быстро огляделся и вслух констатировал:

— Никого, — потом икнул, стукнул кулаком по тумбочке и добавил. — И ничего.

Оставалось только привести себя в подарок, отправиться в спальню, лечь на кровать, смотреть в потолок и предаваться всепоглощающему отчаянию. Что мы имеем? Девушку, которая надо мной посмеялась и ушла. Влюбленность, которая не имела ничего общего с настоящей, но все равно занозой сидела в груди. Обстоятельства, которые сделали из меня посмешище. И Сахарка, который сейчас стоял в палисаднике возле дома и меланхолично жевал морковку, мешком которой нас угостил хозяин почтовой станции. Лишь последний пункт меня хоть как-то радовал. Точнее, удерживал от того, чтобы пойти в лабораторию и устроить там поле научных экспериментов отчаянного толка. Тех самых, в которых ты сам должен быть подопытным и обычно их откладываешь… ну, потому что в здравом уме и трезвой памяти осознаешь, что это слишком опасно. А вот в такой разобранном состоянии… Да-а-а.

Однако план по погружению в глубины чистой, дистиллированной грусти реализовать не удалось. Проходя мимо витрины с артефактами, я бросил туда взгляд… И остановился. Прищурился. Шагнул поближа. Протер стекло рукавом, пытаясь понять, не оптическая ли это иллюзия.

Нет, не иллюзия.

Мои вещи кто-то трогал.

Они лежали совсем не так, как я их оставлял.

А это значит…

Тут я сжал кулаки так сильно, что ногти вонзились в ладони, от души выругался — ох, слышала бы меня матушка! — и откинул стеклянную крышку. Выхватил пояс, надел его и спросил у Варта-Второго, как только он появился:

— Это она сделала?

— Что сделала? Кто сделала? — двойник всего лишь уточнял заданный вопрос, как это и полагалось волшебному помощнику его сорта, но сейчас для меня это почему-то звучало. как издевательство.

— Кэс, — прошипел я. — Трогала мои вещи.

— Она, — кивнул Второй. — Трогала. И не только трогала.