Книга Эйна из Третьей зоны. Трава на асфальте, страница 111 – Арина Остромина

– Не надо плакать, всё будет хорошо! – Я уже знала, что если говорить вслух такие слова, то и сам невольно начинаешь в них верить. Так что я это больше для себя сказала.

Марта ушла на работу, а я открыла окно, улеглась на диван поверх одеяла и задумалась. Детство почти закончилось: и у меня, и у Валиты с Думарой, и у моих одноклассников. Что с нами будет дальше?

Я вспомнила рассказы бывших воспитанниц, которые ушли из приюта в прошлом и позапрошлом году. Мы почти каждый день встречались с ними на фабрике, и в перерыве, когда мы сидели в комнате отдыха, они делились опытом. А мы, затаив дыхание, слушали истории из настоящей взрослой жизни. Многие девочки в первые же дни начали встречаться с молодыми работниками и вскоре вышли замуж. Среди них почему-то считалось, что семья – это очень хорошо. Может быть, потому, что мы выросли без родителей, и нам всем очень не хватало дома и семьи.

Но даже если рассуждать практически – наверное, вдвоём проще и удобнее вести хозяйство. Особенно нам, приютским, ведь мы ничего не знаем о нормальной семейной жизни и ничего не умеем. Я это хорошо поняла, когда начала работать у Армины. Даже сварить суп и то было сложно. А ведь сколько таких задач возникает, если у тебя своё жильё! И стирка белья, и уборка комнаты, и уход за своей одеждой – в приюте нас этому не учили.

Если бы я не получила аттестат, я бы осталась в приюте до зимы, до моего семнадцатилетия. Потом перешла бы в общежитие и ещё три года провела на фабрике простой работницей, без возможности что-то изменить. Именно это ждёт всех моих подруг из приюта. В двадцать лет, если захотят, они смогут выбрать одну из специальных программ обучения, без печатных материалов – там не надо ничего читать, все знания передаются устно и на практике. Но я видела, что среди бывших воспитанниц, с которыми мы встречались на фабрике, мало кто шёл учиться. Почти все выходили замуж и рожали детей. И считали, что только так и можно стать счастливой. А я втайне жалела их, но молчала. Что я могла им сказать?

А вот с Валитой мы постоянно это обсуждали. Сначала мне казалось, что я должна её переубедить, доказать, что мой образ жизни лучше, «правильнее», заставить её стать мастером через три года. Но Валита находила такие аргументы, на которые мне нечего было возразить. У неё было своё понимание счастья – не такое, как у меня. Она тоже ставила цели, она тоже стремилась к лучшему – просто её цели и её «лучшее» отличались от моих. И только когда я осознала, что мы с Валитой похожи, несмотря на все наши отличия, – мы обе отказываемся принимать то, что нам не нравится, и готовы бороться за свои убеждения, – я смогла смириться с тем, что Валита будет делать то, что она сама считает правильным. Для меня это стало важным уроком.

После этого, обсуждая планы на будущее с Сарой, я вела себя мягче, не пыталась ничего навязывать подруге, а только рассказывала, какие варианты у неё есть и чем они хороши – каждый по-своему. Может быть, именно потому, что я не давила, Сара не отвергала для себя будущую учёбу. Она даже спросила, сможет ли тётушка Марта научить её читать! Если всё получится, Сару и без аттестата зрелости возьмут на курсы мастеров сразу после переезда в общежитие – я специально сходила к начальнику цеха, и он подтвердил, что это не запрещено.