Книга Светлый пепел луны. Книга 2, страница 68 – Тэнло Вэйчжи

Сусу согласилась:

– Ты прав.

Во всех мирах она не единственная, кто думает о всеобщем благополучии. С мудростью Сяо Линя и чешуйкой, защищающей сердце, что хранит Е Бинчан, у них хорошие шансы справиться.

Дождь затянулся на несколько дней, а по ночам начинались грозы. Сама погода благоволила обеим армиям, однако ни одна не нападала. В воздухе пахло заговором.

Как-то ночью, выглянув в окно, Сусу заметила, что двор украшен красными фонариками.

– Что происходит? – поинтересовалась она у тюремщицы.

Та недовольно ответила:

– Не твое собачье дело.

Прислушавшись, девушка уловила в шелесте дождя звуки шелка и бамбука^[55]. Да и во дворе было намного оживленнее, чем обычно. Поскольку все походило на предпраздничную суету, Сусу это ничего хорошего не сулило. Она сможет веселиться, лишь когда он будет несчастен.

Видя, как угрюмо Нянь Мунин глядит в сторону переднего двора, девушка догадалась: сегодня день совершеннолетия^[56]императора и дворцовые слуги под руководством министров готовят празднество. Зная тяжелый нрав повелителя, каждый надеялся ему угодить и не попасть впросак, и больше всех повезло в этот раз советнику Ян Цзи: он наилучшим образом устроил отлов мертвецов из реки. Очевидно, праздник перед войной должен был поднять боевой дух приближенных нового императора.

«Кажется, грядет война».

В Чжоу-го любили музыку, танцы и пение. Представляя, как сейчас весело на парадном дворе, Нянь Мунин досадовала: «Ах, если бы не эта проклятая девица в домике, я бы тоже присоединилась к празднованию и вдоволь налюбовалась его величеством!»

Сусу и сама заскучала взаперти. Ее тюремщица – хорошая девушка, но совсем несловоохотливая: отвечала только на саркастические упоминания о Таньтай Цзине – бросала пару грубостей, и на том разговор заканчивался. Выходило не интереснее, чем глазеть на деревянный столб.

За неимением новостей пленница уселась скрестив ноги и занялась совершенствованием. Хотя тело, в котором она оказалась, не имело духовных корней, с лепестком от Цветка отрешения духовная практика все равно приносила немалую пользу. Вскоре музыка извне перестала проникать в ее сознание.

Нянь Мунин со скукой наблюдала, как под карнизом снуют муравьи, думая, что вечер пройдет без происшествий. Неожиданно в сумерках один за другим зажглись многочисленные дворцовые фонари, и вдали появилась черная колесница с вырезанной на ней девятиглавой птицей^[57]. Гремя колесами, она поднялась по сине-зеленым ступеням. Сидящий внутри юный император, румяный от хмеля, как персиковый цвет, рукой подпирал голову и взволнованно вглядывался в сумерки двора.

Стражница плотно сжала губы. Она вдруг вспомнила, что в день совершеннолетия королевские особы в Чжоу-го проходят особый обряд инициации.

Местный ритуал всегда казался Нянь Мунин непристойным: ее народ придерживался куда более строгих нравов. Она вскинула брови и уставилась на юного императора в колеснице с девятиглавой птицей. Тот наконец приподнял подол лунпао и спустился на мощенную камнями дорожку. Евнух побежал рядом, услужливо отводя от повелителя мокрые ветки деревьев, растущих во дворе, а Нянь Мунин застыла в поклоне.

От юноши едва ощутимо пахло вином. Его роскошное черное одеяние сливалось с мраком ночи, лицо в темноте казалось неестественно белым, а губы – слишком красными. У двери в темницу он замедлил шаг, будто усомнившись в своих намерениях. Главный евнух, будучи опытным слугой, почувствовал растерянность господина. Он уже немного изучил нового императора.