Книга Переполох в Академии Сказок, страница 58 – Анастасия Гудкова

В конце концов, усталость взяла свое. Решили на привал остановиться у озерца, что за березовой рощей притаилось. Горыныч с трудом выбрал на берегу пологое местечко, чтоб все его лапы поместились, подставил Луше крыло, а Богумила привычно сбросил в ежевичный куст, хихикая и выдыхая пар, пока богатырь выбирался из колючих зарослей.

— Гад ты чешуйчатый, — беззлобно фыркнул Богумил. — Проголодался, небось?

— Ага, всю дорогу только и думал, какая нога у тебя помясистее, левая или правая, — задумчиво зажмурился Горыныч.

— Обе сырые, — отмахнулся богатырь, доставая из сумки припасенный окорок.

Сумка у него была зачарованная, матушка расстаралась. Наверное, в роду у полезной вещицы водились скатерти-самобранки, а может и еще чего поинтересней. Стоило хоть раз в сумку чего положить, неважно вещи нужные или еду какую, а она там появлялась столько раз, сколько требовалось. Вот и теперь щедро делилась окороками, флягами с водицей и яблочными пирогами.

— Ты ступай лицо да руки умой, — приказала Луша. Она-то уже успела смыть дорожную пыль, а богатырь норовил ухватить пирог прямо грязными руками. Да и на щеках у него поверх пыли начали застывать следы ежевичного сока.

Богумил спорить не стал, спустился к озеру, коснулся рукой воды. Теплая, будто молоко парное. Решив, что если он искупается весь, будет только лучше, богатырь наскоро разделся и вошел в озеро по пояс, чувствуя, как вмессте с пылью уходит дневная усталость. Он так увлекся омовением, что пропустил тот миг, когда спустилось на водную гладь туманное марево, лишь услышал нежный девичий голос. Он звучал откуда-то прямо из тумана, зачаровывал, обещал Богумилу то, о чем он и помыслить не смел.

Околдованный, двинулся богатырь на зов, с каждым шагом погружаясь в воду все глубже. Поначалу он видел неясный образ, а потом разглядел прекрасную беловолосую девицу, бледную, будто никогда в жизни солнца не видывала и совершенно нагую. Она, ни капли не смущаясь, покачивала пышной грудью, извивалась в чистых озерных водах и тянула к Богумилу руки. И он шел, очарованный ее красотой и глубоким, обволакивающим пением.

Богатырь не удивился даже, когда вынырнули из воды ее сестрицы, похожие на первую девицу, как две половинки одного яблока. И не оглянулся, тогда бы приметил и трех красавиц, оказавшихся за его спиной. Водные девы, смеясь прижимались к нему, хватали за руки, заглядывали в глаза и манили, обещая ласки и счастье.

А на берегу Лукерья, встревоженная тем, что слишком уж долго богатырь в озере намывается, осторожно спускалась по берегу, сплошь увитому березовыми корнями да сухими корягами. Отчего-то на сердце ведьмы было неспокойно, а своим чувствам Луша привыкла доверять. Горыныча она оставила на том единственном месте, где он смог уместиться, и теперь ей было даже немного боязно. Но куда больше пугало то, что не слышно было плеска воды, шагов богатыря.

— Куда ж он запропастился? — пробормотала Луша, вглядываясь в плотный, как молочный студень, туман. — Богумил! Богуми-ил!

Эхо разнесло ее крик далеко, но никто не отозвался. Это ведьме и вовсе не понравилось. Ну не утоп же богатырь, в самом деле? Да, пусть временами он невыносим, сначала сделает, а подумает лишь после. Но назвать его неловким у Лукерьи язык бы не повернулся. Вряд ли Богумил не умеет плавать, тогда где он? А может, задумал шутку какую, прячется в кустах, чтоб ее, Лушу, напугать до визга?