Книга Переполох в Академии Сказок, страница 59 – Анастасия Гудкова

— Богумил! — снова позвала ведьма. Тишина.

Взволнованная девица заторопилась, вдруг и впрямь приключилось чего, а она тут гадости о Богумиле думает. Вот только спешка — плохая спутница, Луша оступилась, зацепившись ногой за корягу, кубарем скатилась с берега, больно оцарапав щеку. Склонилась к озеру, чтобы смыть кровь, коснулась ладонью воды…

— Богумил, чтоб тебя! — закричала она в тот же миг.

Тумана как не бывало. Вместо него она увидела богатыря, на котором висело не меньше пяти искрящихся колдовской силой русалок. Они гладили его плечи, целовали губы, и Луша невольно поморщилась. Нахлынувшее на нее чувство мало было похоже на страх за друга. Скорее ей было неприятно, что Богумил, прежде глядящий с интересом на ведьму, теперь улыбался кому-то другому. И неважно, что это были русалки.

— Нежить поганая! — процедила сквозь зубы ведьма, без лишних раздумий входя в воду.

Русалки, едва завидев ведьму, разделились. Две продолжали увлекать Богумила в воду, а зашел он уже по самые плечи. А оставшиеся четыре, прежде Луше казалось, что их на одну меньше, бросились к ней, противно шипя и скаля острые звериные зубы.

— Ох и красавицы, — фыркнула Луша. — Сейчас я вас упокою!

Недаром Лукерья была внучкой Яги, нежити она и прежде не боялась. В лесу много всяких водилось, то кикимора какая вынырнет, то болотник. Бывало, мирно жили, а бывало и успокаивать приходилось. Так что заклятие она знала. Одно лишь худо — стоит ей одну русалку успокоить, мигом остальные налетят за сестрицу мстить. Но и Богумила им оставлять Луша не собиралась. Зашептала слова заветные, от которых зазвенело в ушах у озерных дев так, что они зашипели еще пуще. Шипели, но не отступали, плыли к Луше, пока их подруги отвлекали богатыря. А тот с блаженной улыбкой уж и на дно за ними уйти был готов.

Ведьма не справлялась. Те две русалки, что держали Богумила, и вовсе от чар не пострадали, а прочие, что поближе к ней были, зажали руками уши, бросились на Лукерью. Древние чары отбрасывали их прочь, но упорные девы, не взирая на боль, норовили наказать обидчицу, да не уговорами, а силой на дно утянуть, чтоб стала она их неживой сестрицей.

Вдруг озера накрыла огромная тень. Луша подняла голову и вздохнула с облегчением: на помощь спешил трехглавый змий. Их ноздрей шел летел сизый дым, змий спикировал было, чтоб ухватить русалку в когти, но Луша закричала:

— Горыныч, жги! Богумил!

И точно, голова богатыря только что скрылась под водой, остались лишь две ухмыляющиеся русалки. В них-то Горыныч огнем и пальнул. С диким криком озерные девы бросились в стороны, отпуская богатырские руки. Отплевываясь и отфыркиваясь, он вынырнул, попутно теряя русалочьи чары. Увидел лишь, как с истошным ревом проносится над ним Горыныч куда-то к берегу, где успокаивается растревоженная водная гладь.

— Лукерья, там! — выдохнула средняя голова.

Чувствуя, как обжигает грудь воздухом, Богумил сделал глубокий вход и нырнул. Вода в озере стала мутной, взбудораженной русалками и путниками. Со дна поднимался песок и зеленые пятна водорослей. Но богатырь плыл, мечтая лишь успеть, не ошибиться по пути. Через несколько мгновений впереди мелькнуло рыжее пятно: огненные Лушины волосы. Богумил бы вздохнул с облегчением, но в воде это была непозволительная роскошь. Он стиснул зубы и поплыл еще быстрее.