Книга Хозяйка поместья с призраками, страница 10 – Алекс Ривер

Она медленно, очень медленно подошла к сундуку, взяла его – он оказался на удивление легким – и отнесла в самый темный, дальний угол чердака. Она не запирала его, а вместо этого аккуратно накрыла старым пледом, словно укрывала одеялом спящего.

– Я больше не трону, – прошептала она. – Обещаю.

Когда Анна спустилась вниз, двери уже были открыты. Лилия, бледная как полотно, смотрела на нее испуганными глазами.

– Что это было? – выдохнула она.

– Инструкция по технике безопасности, – горько усмехнулась Анна, все еще чувствуя дрожь в коленях. – Урок усвоен. Здесь есть не только безобидные тени прошлого. Здесь есть боль, которую нельзя тревожить, если не хочешь поплатиться.

Вряд ли служанка поняла значение первой фразы, но суеверно «перекрестилась». Местные делали это забавно – вместо четырёх точек обозначали восемь, и не крест– накрест, а по кругу. Из памяти Анастасии Анна даже выудила несколько молитв восьмерым божествам. Вот так, политеизм. Но к этому она уже привыкла, тем более что никогда не была набожной в своей первой жизни.

В тот вечер они сидели у камина особенно тесной кучкой. Лепешки казались горькими, а чай, к радости Анны, найденный пару дней назад в старом ящике в чулане – безвкусным. Радужные иллюзии развеялись. Дом был не просто архитектурным сооружением. Он был живым, сложным и очень уязвимым существом. И чтобы выжить в нем, нужно было не только уметь скрести полы или укреплять несущие стены, но и понимать язык его тишины, уважать его раны.

Теперь Анна понимала, почему никто не разграбил и не осквернил поместье – его было кому защитить. Это стало тяжёлым, но необходимым уроком. Они были не просто командой выживальщиков. Они стали соседями по дому с призраками. А с соседями, даже невидимыми, нужно уметь договариваться. И никогда не рыться в их сундуках без спроса.

После инцидента с сундуком воздух в поместье сгустился, словно перед грозой. Невидимые обитатели дома демонстративно отмалчивались несколько дней. Ни ягод на пороге, ни ароматного чабреца в котелке. Даже плач в стенах утих, сменившись гнетущей, настороженной тишиной. Анна чувствовала себя так, будто нечаянно оскорбила строгую, но справедливую старую няню, и теперь та демонстрировала ледяное презрение.

Она пыталась загладить вину. Аккуратно протерла пыль с портретов в холле, хотя они в этом не нуждались. Принесла в библиотеку самые красивые из найденных в саду полевых цветов и оставила их на столе рядом с книгой сказок. Она даже попыталась вслух, обращаясь в пустоту, извиниться еще раз, но слова повисли в воздухе неестественно гулко и глупо. В ответ – лишь молчание.

Мишель первым нарушил холодный нейтралитет. Он нашел в углу бального зала старую, потрепанную куклу – солдатика, тщательно вычистил ее щепкой и тряпочкой и, подойдя к тому самому креслу у камина, где являлась печальная дама, торжественно поставил игрушку на подлокотник.

– Пусть охраняет, – серьезно пояснил он Анне, которая смотрела на него с замиранием сердца.

На следующее утро солдатик стоял на том же месте, но рядом с ним лежала изящная, пожелтевшая от времени кружевная перчатка. Это был не дар. Это был знак. Знак того, что их услышали. Что если и не простили полностью, то, по крайней мере, дали второй шанс.