Книга Хозяйка поместья с призраками, страница 27 – Алекс Ривер

Усталая и не слишком обнадеженная, но с крупицей новой информации, Анна побрела обратно к Усадьбе. Теперь дорога показалась ещё длиннее. На душе было муторно, хотя день разгулялся, и солнце приветливо просвечивало яркими лучами листву, уютно пятная утоптанную грунтовку.

Когда она уже подходила к знакомым скрипучим воротам, ее взгляд привлекло что-то яркое на камне у кромки леса. Там никого не было, но на большом плоском камне лежал аккуратно сложенный платок. Такой же, как тот, в который Берта заворачивала для них хлеб и яйца, когда передавала с мужем.

Анна подошла и развернула его. Ручная вышивка почти не оставила сомнений в том, что платок этот действительно принадлежит Берте. Вряд ли в этом мире уже повсеместно продают одинаковые станочные изделия. Внутри лежало несколько стеблей сушеного чабреца, домашнее печенье и маленькая, грубо вырезанная из дерева фигурка зайца. Рядом с ней обнаружился смятый клочок оберточной бумаги. На нем немного корявым почерком было выведено: «Он боится старой мельницы. Там его тайна».

Сердце Анны заколотилось. Это было послание от Берты. Прислуживая в поместье, она вполне могла научиться читать и писать. Тем более, что фон Хольты предпочитали грамотных слуг, считая их более рачительными и понятливыми. Жена Мартина не смогла поговорить с молодой хозяйкой Вороновой усадьбы сама, но нашла способ передать важную информацию. Итак, барон боится старой мельницы. Интересно, почему?

Анна спрятала платок и фигурку в карман, чувствуя прилив сил. Всё же она была не так одинока, как ей казалось. Пусть жители деревни и боялись барона, но в их молчании зрело семя сопротивления.

Переступив порог дома, Анна почувствовала знакомое изменение в атмосфере. После враждебной тишины деревни воздух Вороновой усадьбы показался ей почти... живым. Он был наполнен едва уловимыми запахами воска, старых книг и сухих трав, а тишина не казалась пустой, а словно полнилась легким, незримым движением.

Решив не откладывать, Анна отправилась не на кухню, чтобы порадовать Лилию подарками Берты, а в библиотеку. Нужно было свериться с найденными бумагами, но кроме того, ей предстояло подумать, и лучше всего это выходило в тишине и уединении среди мудрых, но безмолвных книг.

Она присела в кресло у камина (пустого и холодного, но все еще бывшего сердцем комнаты) и разложила на низком столике драгоценные доказательства. В этот момент ее взгляд упал на книгу, лежавшую рядом на столе. Не ту, что о звездах, и не сборник сказок. Это был толстый, в потертом кожаном переплете том без названия на корешке. И вчера его там совершенно точно не было. Новое послание от призрачных друзей?

С любопытством Анна открыла книгу. Страницы оказались тонкими, пожелтевшими, испещренными текстом, написанным разным почерком. Это был дневник. Или, скорее, домашняя хроника. Листая ее, она поняла, что вела ее не одна рука – почерки менялись от строгого и вычурного до небрежного и округлого. Это была летопись поместья, которую поколения фон Хольтов вели для себя.

И вот ее взгляд зацепился за одну из записей, помеченную датой почти столетней давности. Автор, представившийся как «Готфрид фон Хольт», с юмором и нежностью описывал свою супругу, графиню Ингрид – ту самую гордую старуху с портрета в холле. Оказывается, в зрелом возрасте она слыла светской львицей и снобом, но в молодости была отчаянной головой: в одиночку объезжала норовистых жеребцов, тайком читала запрещенные философские трактаты и однажды, переодевшись юношей, сбежала на неделю в столицу, чтобы посмотреть на приезжий театр. Ее муж ловил ее, ругался, но в этих записях сквозили такие горячие любовь и гордость женой, что у Анны потеплело на душе. Она узнала в этой истории ту своенравную женщину, которая являлась ей в зеркалах. Ее «снобизм» был не высокомерием, а наследием той яркой, свободной жизни, которую она прожила и которую так яростно защищала – даже после смерти.