Книга Меч тени и обмана, страница 176 – Люсинда Дарк

В самом дуновении тишины я вытаскиваю свои клинки из ножен и поднимаю их. Металл блестит в лунном свете. Я так близко, и все же мои ноги отказываются сделать еще один шаг вперед.

Ты — меч, Кайра. Я снова слышу голос Офелии в глубине моего сознания. Не смертная. Не Смертная Богиня. Меч. Мечи не чувствуют боли. Они не чувствуют сожаления. Они просто действуют как оружие, которым и должны были быть.

Мои внутренности сжимаются и разжимаются. Снова и снова, когда капли пота выступают вдоль позвоночника под плащом и одеждой. Клеймо кровавого контракта горит у меня на затылке, вездесущее напоминание о том, что у меня нет выбора в этом. Нет смысла колебаться.

Одна из фигур на кровати переворачивается на бок — мужчина. Его лицо отчетливо видно даже в темноте комнаты. Идеальной формы. Безупречное. Спящее. Сначала я должна убить его. Тихо. Без колебаний.

Я делаю шаг вперед. Одна нога, затем другая, пока я не оказываюсь у края кровати. Пульс у него под горлом подскакивает. Я сосредотачиваюсь на этом, позволяя всему остальному отпасть. Мое тело движется, но я этого не чувствую. Вместо этого я позволяю навыкам, которым меня обучали последние пять лет, взять верх. Острие моего клинка касается горла Бога, и я рассекаю плоть там — кровь стекает на простыни и одеяла.

Его глаза распахиваются, а губы приоткрываются, когда он ощущает боль. Слишком поздно, перерезая ему горло, а также голосовые связки, я удостоверяюсь, что он не издаст ни единого звука, но на всякий случай я быстро обхожу кровать и оказываюсь напротив Богини. Ее лицо гораздо изящнее, чем у мужчины. У нее высокий и крошечный нос, его почти нет. У нее светло-русые брови, а на щеках видны солнечные пятна. Я понимаю, что она красива. Она вряд ли похожа на человека, который стал бы держать человеческих детей в плену и пытать их. Но я по опыту знаю, что внешность может быть обманчивой. Я не только являюсь доказательством этого факта, но и Офелия позаботилась о том, чтобы я поняла, почему эти двое были в списке ассасинов.

Клиенткой, которая желала их смерти, была женщина, потерявшая своего ребенка из-за их истерик и вечеринок. Вечеринки, на которые они приглашали маленьких человеческих детей только для того, чтобы поохотиться на них и превратить их крики в развлечение для других своих Богов друзей. Кажется несправедливым, что лицо этой женщины такое безмятежное, такое безупречное, что единственное, что нарушает ее совершенство, — это мой кинжал, когда я приставила его к ее горлу, а затем перерезала его гораздо более чистой и твердой рукой, чем ее мужу.

Единственный оставшийся вопрос в моей голове, когда красная жидкость ручьем стекает по боковому изгибу ее горла, впитываясь в простыни и подушки под ее головой, звучит так: почему я могу сделать это, а никто другой — нет? Почему Божественная Кровь, текущая в моих венах, позволяет мне убивать то, что в ней содержится? Божественная Кровь против Божественной Крови. Это отвратительная ирония и ответ, который, я не думаю, что когда-нибудь найду или пойму.

Я не думаю об этом слишком долго или слишком усердно, поскольку мои мысли и внимание возвращаются к мужчине, который остается с широко раскрытыми глазами и умирает гораздо медленнее, вероятно, из-за моих первоначальных колебаний.