Книга Меч тени и обмана, страница 64 – Люсинда Дарк

Наконец, спустя целую вечность, он отрывается от меня и поворачивает голову обратно к своим братьям. — Я даю ей неделю, — заявляет он.

Я моргаю. Неделя? Он так низко оценивает Терру? Или… насколько плохо они относились к своим? Я заставляю себя не реагировать. Вместо этого я сохраняю выражение лица пассивным и невозмутимым.

Теос, кажется, обдумывает слова брата, когда его тело расслабляется. — Это по твоим щедрым меркам? — он спрашивает. — Или скупым?

— Щедрым, — отвечает Руэн, прежде чем украдкой взглянуть на меня. — Она жалкое создание. — Он качает головой, как будто ему почти жаль меня. — Им следовало, прежде подумать, чем присылать кого-то такого… маленького и слабого.

Не реагируй, приказываю я себе, даже когда начинаю чувствовать, как напрягаются мои мышцы и обостряются чувства. Я не против, когда меня недооценивают. Действительно, я даже рада. Это облегчит мне работу. Однако каким-то образом то, как он это говорит, пробуждает во мне чувство гордости, от которого, как я думала, я давно избавилась.

— Я сделаю все возможное, чтобы служить вам, — говорю я в ответ.

Каликс отвечает первым и с большим нетерпением. — Я уверен, что ты справишься, — говорит он, наконец снимая тунику со своего плеча и надевая ее через голову. — Я, например, с нетерпением жду твоих услуг. — Я моргаю, когда его грудь исчезает из виду, и он закатывает рукава, сохраняя свою вездесущую тревожащую ухмылку.

— Хрупкая, Каликс, — напоминает ему Теос. — Очень хрупкая. Может, заключим пари?

— Прошу прощения? — Я хмурюсь. — Пари?

Теос игнорирует меня, в то время как Каликс, кажется, обдумывает слова своего брата. Он поворачивается к Руэну и поднимает четыре пальца. — Четыре недели, — говорит он.

— Месяц? — Удивленно переспрашивает Руэн.

— Если она продержится так долго, что получу я? — Спрашивает Каликс.

— Ты планируешь держать свои руки подальше от нее в течение четырех недель? — Спрашивает Теос.

Мое понимание их разговора углубляется. Они втроем делают ставки, чтобы узнать, как долго я продержусь, и, судя по всему, Каликс решает такие вопросы. Сексуальный подтекст, сквозящий в его словах, становится почти вторым языком, который не так уж трудно понять, даже если он вызывает у меня отвращение.

— Конечно, нет, — усмехается он, — но, — его глаза возвращаются ко мне, сузившись, когда он обводит взглядом мои обутые в ботинки ноги до лица, — у меня хорошее предчувствие насчет этой.

— Тогда ладно, — говорит Теос. — Я принимаю это пари. Ставлю максимум две недели.

Руэн качает головой. — Неделя. Не больше.

Чем дольше они обсуждают моё возможное отстранение или, возможно, моё собственное желание покинуть службу, тем сильнее это меня бесит. Чувство, которое, как я думала, уже давно оставила позади после всех лет тренировок. Разумнее было бы просто заткнуться. Это я понимаю совершенно ясно. И всё же почему-то логическая часть моего разума не спешит заглушить нелогичную, и прежде чем я успеваю себя остановить, я открываю рот.

— Что я получу, если продержусь дольше, чем кто-либо из вас думает? — Спрашиваю я.

Все три пары глаз мгновенно устремляются на меня. В комнате воцаряется тишина. Я жду, выпрямив спину и расправив плечи, показывая им троим, что не боюсь их слов или предположений.

Теос первым расплывается в улыбке. Она медленно растягивается, углубляясь, пока не охватывает все его лицо. — Неужели маленькая смертная девочка хочет поиграть с Богами?