Книга Царство бури и безумия, страница 66 – Люсинда Дарк

— Значит, ты пытался добиться моего изгнания из Академии для моего же блага? — Я сохраняю невозмутимость, не совсем веря в это.

— Очевидно, это не сработало. — Он смотрит на меня так, словно это моя вина, и в некотором смысле, я полагаю, так оно и есть.

— Ты думаешь, наложение иллюзии на меня во время моего наказания освободит тебя от твоих решений? — Спрашиваю я. Несмотря на резкий тон, который я использую, я не чувствую того же накала, когда произношу эти слова. Черт бы его побрал. Я хочу продолжать злиться, а он слишком все усложняет.

— Нет, конечно, нет, — быстро говорит он, — но… — Он грубо запускает руку в волосы, хватая темные пряди и крепко держа, когда снова смотрит в пол, прикусив нижнюю губу. Кожа вокруг шрама, пересекающего половину его лица, натягивается, белея по краям.

Затем до меня доходит, почему он искал меня и чего он от меня хочет. Смех срывается с моих губ еще до того, как я чувствую, что он приближается. Его голова вскидывается в тот самый момент, когда я прикрываю рот рукой. Мы вдвоем смотрим друг на друга достаточно долго, но мое веселье не угасает. О, как это чертовски забавно.

Чувство вины Руэна не только заставило его создать свои иллюзии во время моего наказания, но и вынудило его проверить меня. Я не могу в это поверить. Единственный Даркхейвен, которому, как я ожидала, будет наплевать на меня, — это тот, который, блядь, не может остаться в стороне.

Я качаю головой и убираю руку от губ, когда раздается еще один смешок. Я смеюсь, фыркаю и чувствую слезы на глазах. Сгибаясь, хватая ртом воздух, я держусь за колени, изо всех сил стараясь не рухнуть под тяжестью нелепости всей этой ситуации.

И, возможно, это делает меня злой — возможно, это делает меня жестокой, — но я ассасин, а не истинный слуга Богов и их отпрысков. Мне приходилось убивать и истекать кровью, чтобы выжить половину своей жизни. То, что осталось от моей души, уже изуродовано и не подлежит восстановлению. Если он действительно чувствует себя виноватым, то это то, что я могу использовать, то, что у меня есть, чтобы использовать. На кону не только наши жизни.

— Ты хочешь, чтобы я простила тебя, Руэн? — Спрашиваю я, опуская его титул «Хозяин».

В его взгляде появляется холодное подозрение, и он ничего не говорит, но это нормально. Ему и не нужно. Я уже знаю ответ.

Я выпрямляюсь и отхожу от стеллажей. Шаг, потом другой, я не останавливаюсь, пока не оказываюсь прямо перед ним. Наши груди ударяются друг о друга, и на долю секунды его глаза опускаются к моей ложбинке, прежде чем снова поднимаются, уголки его губ опускаются вниз.

— Я буду счастлива даровать тебе свое прощение, — честно говорю я ему. — Ты знаешь так же хорошо, как и я, что я единственная, кто может простить тебе зло, которое ты причинил мне.

Он по-прежнему не произносит ни слова. Ждет. Отстраненно я думаю, что из него мог бы получиться хороший ассасин. Он умеет быть терпеливым. Это всегда давалось мне с трудом.

Мое внимание опускается с его глаз, чтобы задержаться на его губах. Я смутно задаюсь вопросом, такие ли они мягкие, как кажутся, или более твердые, как у Каликса. Прижимается ли он к женщине, когда трахает ее, как Теос, или он держит дистанцию, даже в самые интимные моменты? Мои ресницы приподнимаются. Я позволяю своему любопытству наполнить мой взгляд и понимаю, что в ту секунду, когда его зрачки расширяются, он может прочесть каждый из них.