Книга Кровь богов и монстров, страница 109 – Люсинда Дарк

Лицо Кэдмона не меняется, пока он переваривает эту информацию. — Они расположены в каком-нибудь порядке? — он спрашивает.

— Те, что зачеркнуты, находятся вверху, — говорю я. — А те, что не зачеркнуты, внизу.

— Ты узнала какое-нибудь из них?

Я не решаюсь ответить ему, но спустя мгновение понимаю, что моей нерешительности достаточно. — Я узнала несколько, но они еще не вычеркнуты. — В последние дни появилось еще одно под именем Малахи. Инид Даскхорн. Хотя я не совсем уверена, поскольку не знаю фамилии девушки, Инид — это имя Смертной Богини, которую Теос рекомендовал для продвижения перед битвами. Она победила и все еще жива, но ее имя, появившееся в книге, по какой-то причине настораживает меня.

— Каково новое название книги? — Спрашивает Кэдмон, прерывая мои размышления.

Я сглатываю, прежде чем ответить. — Тем, кого похитили. — Единственный ответ от него приходит в виде небольшого подергивания над левым глазом. Я прищуриваюсь, когда он откидывается на спинку стула. — Что это значит? — Я хочу, чтобы вопрос прозвучал мягко и с любопытством. Вместо этого он звучит резко и раздраженно. Я полагаю, что пытаться скрыть свое разочарование из-за этой ситуации не входит в мои текущие навыки.

Когда больше нет причин прятать свою личность, я просто не могу этого делать. Кэдмон все равно все знает. Мое прошлое. Мое настоящее. И будущее, которое он по-прежнему отказывается разглашать.

— Я не могу сказать, — говорит Кэдмон, протягивая руку за чайной чашкой, стоящей в нескольких дюймах от шахматной доски.

— Ты не можешь сказать или не хочешь?

Его изящные пальцы все еще сжимают хрупкую на вид ручку чашки. Эбонитовые глаза поднимаются, чтобы встретиться с моими. — Ты злишься. — Еще одно утверждение.

Я не могу удержаться и скалю на него зубы. — Ты не говоришь.

Его вздох только еще больше раздражает меня. Он выпускает чашку с чаем и сплетает пальцы домиком, ставя локти на край каменного стола между нами.

— Я как-то говорил тебе, что эта книга особенная, что она довольно древняя и заколдована, — начинает он достаточно тихим голосом, чтобы даже мои обостренные чувства напряглись, чтобы расслышать его. — Но это нечто большее. Книга, которая сейчас находится в твоем распоряжении, является своего рода книгой пророчеств.

— Книга пророчеств? — Я повторяю. — Но в ней рассказывалось и о прошлом. Я думала, пророчества касаются только будущего.

— Все пророчества, которые сбываются, рано или поздно оказываются в прошлом, — мягко отвечает Кэдмон. — Эта книга более чем особенная. — Он делает паузу, и его брови хмурятся, уголки губ опускаются вниз.

Мое сердце колотится в груди, когда странное ощущение укореняется внутри меня. Это предупреждение, и я знаю почему, в тот момент, когда Кэдмон, кажется, смиряется с чем-то, прежде чем заговорить снова. — Эта книга — часть меня, — наконец признается он. — Она переплетена моей плотью и, следовательно, обладает той же силой, что и я сам.

Мои губы приоткрываются, а челюсть отвисает от шока. Переплет книги из его плоти? Кожа, которую я держала в руках, принадлежала не какому-нибудь животному, а Богу? Ужас сковывает меня изнутри, и Кэдмон, должно быть, видит это на моем лице, потому что в следующий момент он встает со своего места, обходит стол, опускается передо мной на колени и берет мои руки в свои.