Книга Кровь богов и монстров, страница 13 – Люсинда Дарк

Рядом со мной напрягается Теос, но не он прерывает Карсела. Это Руэн. — Я уверен, что ты имеешь в виду не Кайру, не так ли? — Вопрос задан небрежно — или, по крайней мере, так было бы, если бы не вспышка красного в его обычно глубоких глазах цвета индиго.

Карсель бросает на Руэна мрачный взгляд, который меня нисколько не удивляет. Даже если он может определить по простым подсказкам контекста, кто эти трое мужчин, которые сейчас стоят в комнате рядом со мной, Карсел никогда не отличался утонченностью.

— Забудь о нем, — огрызаюсь я. — Мы здесь не из-за него. Кэдмон, — я переключаю свое внимание — и, надеюсь, внимание остальных — обратно на одинокого Бога в комнате. — Зачем ты нанял меня, если не хотел, чтобы я кого-нибудь убила?

Кэдмон вертит стакан в руке, выражение его лица становится задумчивым. Я никогда не увлекалась драматургией, но клянусь, даже если Кэдмон не Долос, у него такая же склонность к театральности. Я презираю тот факт, что теперь я должна сидеть здесь и ждать его ответа, когда кажется, что он не совсем уверен, хочет ли он мне это говорить. Мышцы под моей кожей напрягаются, даже когда я пытаюсь заставить их расслабиться. Гнев не подходит для подобной ситуации. И все же я не могу отрицать, что он нарастает, сильнее и быстрее с каждым проходящим тихим ударом.

Словно чувствуя мою надвигающуюся вспышку, костяшки пальцев Теоса соприкасаются с моими. Он хватает меня за руку. Мои пальцы кажутся холодными в его хватке, но я не отстраняюсь, когда он переплетает свои пальцы с моими. Я не должна позволять себе успокаиваться от этого прикосновения, но я также не могу найти в себе сил отстраниться.

Я чувствую на себе взгляды, знакомые глаза — глаза Региса. И все же я отказываюсь смотреть на него. Он не мой друг. И все же часть меня задается вопросом, рассказал ли он Офелии о том, что случилось со Смертным Богом, которого он убил. Мой взгляд метается к ней, прежде чем вернуться к Кэдмону. Это то, чем им придется заняться позже. Во-первых, мне нужно знать, почему Кэдмон здесь и как он узнал обо мне.

— Отошли своих других ассасинов подальше, Офелия, — говорит Кэдмон, поворачивая стакан и наблюдая, как расплескивается жидкость. — Я хотел бы раскрыть эту информацию только немногим избранным.

— Что? — Пронзительный крик Карсела, полный гнева, разносится по комнате. Я закрываю глаза и сопротивляюсь желанию закатить их. — Почему я должен уходить? — он требует ответа. — Как следующий глава Преступного Мира, я имею право…

— У тебя нет прав ни на что, — огрызается Офелия, обрывая его. — Ты еще не назван моим наследником, Карсел. Неподчинение приказам и слишком быстрое проявление своих эмоций заставляют меня думать, что ты совсем не подходишь для этой должности. Возможно, если ты докажешь мне, что можешь вести себя достойно, я изменю свое мнение. А пока я попрошу вас с Регисом уйти.

Мои губы плотно сжимаются. Хотя меня очень забавляет видеть, как Карсел поджимает губы и принимает кислое выражение, как у ребенка, который только что съел лимон, в нынешней ситуации, в которой мы все оказались, нет ничего смешного. Кэдмон — член Совета Богов. Его долг сообщить о моем существовании. И все же, почему он этого не сделал?

Карсел гневно рычит, но делает немногим больше, чем просто пинает стену еще раз, отчего с картин осыпается еще больше пыли, а затем поворачивается и топает к выходу. Через мгновение Регис следует за ним. Его тело скользит по комнате, и я чувствую, как напрягаются мои мышцы, когда он приближается. Теос тихонько подталкивает меня вглубь комнаты и поворачивается спиной, когда Регис останавливается рядом с нами. Я жду, но Регис так ничего и не говорит. Вместо этого тихий свист воздуха, сорвавшегося с его губ, — это все, что я слышу, прежде чем он выходит из комнаты и дверь за ним закрывается.