Книга Прибежище из серы и тьмы, страница 123 – Люсинда Дарк

Дыхание с хрипом рвётся из горла, вгрызаясь в невидимые раны внутри, будто этот воздух — не жизнь, а напоминание о боли. Ресницы дрожат, и стук в черепе становится всё громче. Я зажмуриваюсь, разрывая связь между собой и Богиней. Боль исчезает почти сразу.

Склонив голову, я размышляю, что могла означать эта боль. Пыталась ли Македония сделать то же самое, что и Трифон? Пыталась ли она проникнуть в мою голову? Если так, то почему мне было так больно? Почему я не смогла услышать ее голос, как на арене в Ривьере? Или это была Данаи?

Я прикусываю нижнюю губу, когда снова поднимаю голову и открываю глаза, ведя себя так, словно у меня нет какой-то связи с одним из членов Совета Богов, пытающимся уничтожить нас всех. Македония отступила назад, опустив голову, и на ее лице появилось новое выражение, насколько я могу разглядеть.

Потеря. Печаль. Разочарование.

Почему? Было бы намного проще, если бы я могла потребовать правды от Богов. Все было бы намного проще, если бы каждый просто говорил и делал то, что он на самом деле имел в виду. Убивать нас медленно или убить быстро, суть одна, Боги хотят нашей смерти.

Гигея продолжала открыто разговаривать с залом учеников, в то время как мое внимание было отвлечено, поэтому, когда я возвращаюсь к ней, это середина предложения.

— … будьте готовы с самого утра, дети мои, — говорит она, на её лице та же до отвращения фальшивая улыбка, больше автократичная, чем доброжелательная. — Ибо вы обнаружите, что у нас, Богов, припасено еще кое-что для празднования.

Ее руки опускаются, и ранее тихая и нервная толпа, кажется, обретает силу от ее слов. По рядам учеников поднимается шум. Зная то, что знаю я, я смотрю на них всех новыми глазами. Несколько скамей, которые на днях были заполнены до отказа, теперь слегка плотно заняты.

Пропали люди. Пропали Смертные Боги. Мейрин пропала.

Я не знаю, должна ли я утешаться тем фактом, что она не единственная, но напряжение в моей груди не ослабевает. Когда Гигея освобождает Смертных Богов, я наблюдаю, как она поворачивается к Македонии. Улыбка слегка дрогнула, когда она взглянула на другую Богиню, особенно когда выражение лица Македонии стало жестче, и эмоции, которые были так очевидны для меня раньше, полностью исчезли.

Женщина, которая оглянулась на меня, которая казалась такой разочарованной своей неспособностью заговорить со мной, она была почти… реальной. Женщина, стоящая перед Гигеей, — Божественное Существо насквозь. Ее плечи расправлены, а подбородок приподнят. Она молча выгибает бровь, глядя на свою спутницу, и Гигея кивает в ответ с… почтением?

Наклонившись в сторону, я шепчу Руэну. — Кто могущественнее Богиня Стратегии или Богиня Знаний? — Спрашиваю я. Если кто-то и знал бы, то, конечно, он, верно?

Лоб Руэна морщится, брови сходятся вместе, образуя v между ними, пока он обдумывает мой вопрос. — Я полагаю, это зависит от обстоятельств, — наконец говорит он.

— Например? — Я хмуро смотрю на него.

Полуночные глаза встречаются с моими. — На поле боя.

Стратегия против знаний. Можно подумать, что это одно и то же, но это не так. Никакая стратегия не сможет победить в борьбе, если у нее неверная информация. Следовательно, несомненно… знание — это высшая сила из всех.

Мы с Даркхейвенами возвращаемся в наши комнаты, чтобы попытаться разработать нашу собственную стратегию, которая позволит нам не только найти Мейрин, но и пережить остальные обряды, не потеряв еще больше наших сил. Если бы только у нас была сила знаний Македонии. Если бы только мы могли узнать все, что нам нужно, чтобы добиться успеха.