Книга Прибежище из серы и тьмы, страница 124 – Люсинда Дарк

Если бы мы только знали, кому мы можем доверять.

Глава 29

Кайра

Есть войны, которых никто не видит. Битвы, о которых никто не знает. Битвы разума и войны души. Офелия раньше говорила мне, что только тот, кто сам сражался, по-настоящему знает, что такое мир. Пацифизм — прекрасный идеал, но в мире, где немногие задумаются, прежде чем отделить тебе голову от тела ради своей выгоды, он равносилен смертному приговору.

Я лежу без сна далеко за полночь, размышляя об этом, в то время как тени Ортуса пляшут вокруг меня. По стенам ползут пауки, и шорох их крохотных лапок звучит почти как убаюкивающая музыка, внушающая ложное чувство безопасности. Я не позволяю себе расслабиться.

Когда луна поднимается высоко в ночное небо, а тонкие лучи света проникают в комнату сквозь окно, я откидываю одеяло и встаю. Уже поздно, но какой смысл спать, когда впереди столько дел?

Я надеваю ботинки, туго завязываю шнурки на лодыжках и икрах и собираю все оружие, которое мне удалось прихватить с собой. Два кинжала за спиной, пузырек с ядом на веревочке вокруг шеи и больше ничего. Дверь в мою комнату со скрипом открывается и затем закрывается на ржавых петлях. Я на мгновение останавливаюсь, прислонившись спиной к стене, ожидая, проснутся ли Даркхейвены, чтобы последовать за мной. Когда ничего не происходит, ни одна дверь не открывается, я начинаю идти. Вниз по коридору и через следующий. Я смутно помню направление, в котором раньше был Найл, куда, кажется, исчезают все Терры в конце дней, и я следую ему.

Чем дальше я удаляюсь от покоев Смертных Богов, тем хуже мне кажется состояние помещений Ортуса. Еще больше паутины, длинные следы когтей тянулись по бокам каменных стен — как будто по этим коридорам когда-то тащили огромных зверей. Я тянусь за спину и проверяю, на месте ли мои кинжалы, сливаясь с тенью.

Они становятся мной, а я становлюсь ими. Позволяя своему разуму ускользнуть во тьму, я прижимаю их к своему телу и окутываю себя их прохладными объятиями. Ощущение, когда я позволяю темноте проникнуть в мою кожу, — это нечто совершенно иное. Однако мои руки дрожат от усилий, которые это требует. За последние несколько недель мне стало легче ощущать скрытый гул власти, которым я всегда обладала, но сейчас мне кажется, что я вернулась в свое детство. Как будто сера в моем затылке подавляет все мои способности, и после того, как я освободилась на такое ограниченное время, это раздражает.

На моем лбу выступили капельки пота. Я дышу часто, но беззвучно. Тем не менее, продолжаю идти, бесшумной, почти призрачной тенью скользя по коридору за коридором, пока, наконец, не слышу, как нарушается неестественная тишина. Останавливаюсь, прижимаюсь к стене, позволяя телу еще больше слиться с тенями — они окутывают меня, пряча из виду, — и вслушиваюсь в шаги. Две пары обутых ног гулко стучат где-то неподалёку.

Те, кому принадлежат эти шаги, появляются в поле зрение всего через мгновение.

Залика и Нубо. Я прищуриваюсь и смотрю на них, пока они идут вместе, бок о бок, склонив головы друг к другу и разговаривая тихими голосами.

— Боги ожидают великого праздника после охоты, — говорит Залика, ее тон резче, чем я помню. Исчезла имитация преданности и доброты в ее голосе. Это было заменено тем, что, как я подозреваю, является ее настоящим «я». Холодная. Властная.