Книга Прибежище из серы и тьмы, страница 17 – Люсинда Дарк

— Академии никогда раньше не собирались в одном месте, — говорит Теос. — Это неслыханно.

— Вот что меня беспокоит. — Откидывая с плеча прядь серебристых волос, Кайра прикусывает нижнюю губу. — Боги боятся своих потомков — мы для них угроза, но в то же время мы им нужны, чтобы сделать себя бессмертными. Зачем им собирать нас всех в одном месте? Мы могли бы одолеть их с таким количеством Смертных Богов.

— Может быть, они должны собрать вас вместе? — Предполагает Регис. Когда все смотрят в его сторону, он поднимает обе руки ладонями вверх. — Что, если… И да, я знаю, что это, вероятно, безумие, но…

— Боги безумны, — мягко замечаю я. — Ты не можешь предположить ничего, что сделало бы их еще хуже.

Теос фыркает. — Сомневаюсь в этом, — бормочет он. Я бросаю на него мрачный взгляд, прежде чем Регис продолжает.

— А что, если им понадобилось собрать вас всех вместе, чтобы завершить какое-то заклинание? — Регис запускает руку в линию роста волос, его пальцы гладко скользят по колтунам. — Богов меньше, чем Смертных Богов, и если они хотят сохранить иллюзию своего бессмертия для каждого из них, разве им не понадобятся все их дети для проведения церемонии?

— Они ведь не планируют оставить кого-нибудь из нас в живых, не так ли? — Несмотря на то, что эти слова сформулированы как вопрос, по испуганному тону Теоса ясно, что это совсем не так. Это осознание.

Я закрываю глаза и понимаю, что был очень неправ. Может быть хуже. Чертовски намного хуже. Я больше не должен удивляться тому, на что пойдет Азаи, чтобы сохранить свой статус. Почему-то, однако, мне всегда было интересно, было ли в глубине души хоть крупица настоящей отцовской привязанности. Нет. Азаи будет добиваться того, чего он хочет, как и остальные его собратья. Просто они такие, какие есть.

Одержимые. Жестокие. Жадные. Монстры.

— Хорошо, итак, если мы исходим из идеи, что они собирают всех Смертных Богов в одном месте для совершения какой-то церемонии, тогда что это меняет? — Спрашивает Кайра, ее глаза скользят по нам троим — сначала по Регису, затем по Теосу и, наконец, по мне.

— Меняет? — Я наклоняю голову набок и чувствую, как у меня хмурится лоб.

— Нас все равно заставят туда пойти, и уже слишком поздно пытаться избежать их внимания или покинуть Академию, — комментирует она.

Отворачиваясь от меня, от группы, она подходит к окну и упирает руки в бедра. Ее голова опускается, когда она поворачивается назад и повторяет пройденный путь, бормоча свои мысли вслух. Я ловлю себя на том, что улыбаюсь, представляя, как она делает это в моей комнате, ее длинные волосы распущены, как сейчас, а тело раскраснелось от недавнего секса. Затем она заговаривает и рассеивает этот образ напоминанием о том, на чем мне действительно следует сосредоточиться.

— Даже если они планируют нас убить, мы — лягушки, попавшие в котел, — говорит она.

— Что? — Регис смотрит на нее как на сумасшедшую. — Лягушки?

Кайра снова останавливается перед нами и поднимает голову, раздраженно фыркая на него при этом. — Мой отец часто говорил мне, что лягушка, прыгнувшая в кипящий котел, выпрыгнет, чтобы спасти себя, но если положить лягушку в котел и медленно разогреть под ним огонь, лягушка останется в воде, не зная, что умирает. — Она указывает на наши тела, а затем на тело Теоса. — Вот что здесь происходит.