Книга Муха, ко мне! Пособие по воспитанию дракона, страница 21 – Алёна Андреева

Бормочу под нос и вздыхаю. И я глубину чувств осознала тоже только в разлуке. Вот не отцепится ведь гад. И про любовь так сладко заливает.

И ведь не выгонишь его теперь ничем. За Мухой пришел. Потому что Костылецкий такой педант до кончиков ушей. Ни бардака, ни животных в доме не переносит. Да. Что говорить, он с собой спиртовые салфетки таскает и ресторанах ложки ими протирает.

Мысли в голове моей атакуют тараканов. Желание спустить Костылецкого со ступеней такое же непреодолимо сильное, как и защитить Муху. Не сразу понимаю, что это дракоша вмешивается в мое сознание, но и потом разделив свои и его эмоции, терплю и даже радуюсь, что думаем мы практически одинаково.

Костылецкий вспоминает про руки. Хлопает себя по карманам пальто.

— Черт, салфетки в машине оставил. Нина, я хочу помыть руки.

— На кухне фильтр сломался. А в туалете… там затопило канализацию у соседей сверху. Прости, убрать не успела. Там немного пахнет.

Костылецкого от сложности выбора аж перекосило. Он кивает головой и выдает односложно:

— Здесь.

Уступаю ему место возле раковины. Он брезгливо моет руки, предварительно потрогав струю пальчиком, не укусит ли какой проскочивший микроб. Я кусаю губу, чтобы не заржать и продолжаю мысленно просить Муху не отсвечивать, ибо подозрительный шум в прихожей может насторожить не только меня.

Во спасение Серый (решила варана называть в честь его благородного серебристого цвета, а не в честь бывшего, животное ни при чем ведь), которому надоело сидеть одному, приперся из зала и встал возле самого входа на кухню.

— Сереженька, лапонька, ты кушать захотел?

Серый высовывает длинный змееобразный язык и вертит головой в поисках насекомых. Я хватаю из под чашки Костылецкого блюдце, достаю коробку с сухими сверчками, щедро отсыпаю закуску для варана, и ставлю у стеночки, почти перед его мордой.

Варан одобрительно нюхает воздух, тщательно облизывается и приступает к еде. Костылецкий за моей спиной булькает, сдерживая рвотный позыв и шепчет:

— Какая прелесть, Нина! Он прекрасен.

Согласно киваю.

— Из нас получится прекрасная семья! Завтра же собираю вещи и переезжаю к тебе! Ты одна не справишься. Сегодня найму сантехников и клининговую службу. Тебе помогут прибраться.

— Спасибо. Уже заказала. Приедут с минуты на минуту.

Костылецкий облегченно вздыхает.

— Да? Ну и прекрасно. Не буду вам мешать, поеду, у меня еще столько дел!

Обнимает меня сзади и целует куда-то в шею. Шепчет страстно:

— Рыжик мой, я так по тебе соскучился!

Тру дергающийся глаз и разрывающийся от боли висок.

— Я провожу тебя.

Костылецкий облегченно вздыхает. Наверное тому, что я не сопротивляюсь.

Улыбаюсь, веду его за руку через жующего сухих сверчков Серого. И снова посылаю Мухе мысленные приказы, чтобы вел себя тихо.

Костылецкий тоже лыбится. Смотрит на меня пристально и влюбленно, как маньяк на жертву. Глаз друг с друга не сводим. Он не глядя скидывает тапки, сует ноги в ботинки. Тут же глаза его округляются.

— Ой, Нина! Что это?

— Где?

— Что это было в моем ботинке?

Чувствую легкий запашок. Костылецкий с дрожащими от обиды губами тоже ведет носом.

Искренне вздыхаю:

— Ну, это, наверное, Серый опорожнился. Ревнует.

Улыбка, больше похожая на оскал, перекосила лицо бывшего. Молча, с не меняющейся застывшей физиономией, он развернулся на сто восемьдесят и вышел за дверь.