Книга Землянка для властных Галактианцев, страница 35 – Мира Влади

Я замерла, воздух застрял в горле, как ком. Его слова повисли между нами, тяжёлые, как камни, и я чувствовала, как они давят на меня, раздавливая остатки надежды, что ещё теплилась внутри. Тарек молчал, но я видела, как его взгляд стал острее, как он впился в Кайлана, словно пытаясь разобрать его на части, прочесть правду в этих словах.

— Какой план? — спросила я, мой голос был едва слышен, но в нём дрожала сталь, что я выковала из своего страха. — Ты можешь это остановить?

Кайлан кивнул, его лицо было мрачным, почти неподвижным, как маска, за которой он прятал свою боль.

— Выход есть. Имея на руках ключ и прямой доступ к их системам, я могу обратить это оружие против них самих. Превратить «Петлю» в их собственную ловушку. Но для этого мне нужно попасть внутрь — в пункт управления или дальше, на их станцию. Здесь, в пустоши, я ничего не сделаю, кроме как буду ждать, пока они сами придут за мной. И если ты мне поможешь, Лина, я вытащу нас отсюда. Но доверяешь ли ты мне? Тому, кто стал причиной порабощения твоей родной планеты? — он хмыкнул, но в этом звуке не было насмешки, только усталость и вызов, что резанул меня глубже, чем я ожидала.

Я отвернулась от Кайлана, чувствуя, как холод ночи впивается в меня острыми когтями, проникая под кожу, несмотря на жар, что всё ещё тлел в моих венах от их прикосновений. Пламя костра трещало, бросая дрожащие тени на скалы ущелья, и я смотрела на эти тени, пытаясь осмыслить всё, что только что услышала.

Хотела ли я отомстить за все Корпорации? Конечно, да. Но я не жила месть. Не дышала ею. Каждый мой шаг по этим проклятым пустошам, каждое решение, каждый вдох были пропитаны жаждой справедливости. Месть никогда не была моим топливом и единственным светом в этом аду, где пыль и кровь стали моими спутниками.

Но… Если я позволю активировать «Петлю Смерти»… Если стану той, из-за кого запустится этот вирус, сотни, тысячи разумных существ могут погибнуть. Не только генералы в своих блестящих мундирах, не только корпоративные мерзавцы, чьи улыбки я хотела стереть с их лиц. Будут жертвы. Семьи. Дети. Люди, которые, возможно, даже не поддерживали войну, не держали оружия, не отдавали приказов.

Я представила их — матерей, прижимающих к себе малышей, стариков, чьи руки дрожат от возраста, а не от страха, подростков, чьи глаза ещё полны надежды. Их тела, распадающиеся в пыль, их крики, заглушённые ветром пустошей. От этой картины к горлу подкатила тошнота, горькая, едкая.

— Какое же гадство, — выдохнула я, прикрывая глаза, но образы не исчезали.

Они жгли меня изнутри, как раскалённый песок, что обжигает босые ноги. Мой разум раскалывался, разрываясь между жаждой мести и этим новым, мучительным чувством — сомнением, что вгрызалось в меня, как ржавчина в металл.

— Что, сложно принимать решения, когда знаешь о последствиях? — голос Кайлана резанул тишину, холодный, острый, как лезвие, что скользит по коже.

Он сел обратно на землю, его длинные пальцы сжимали ветку, которую он медленно ломал, и смотрел на меня с этой своей проклятой насмешкой, что скрывала что-то мрачное, почти жестокое.

Я резко обернулась, чувствуя, как гнев вспыхнул во мне, горячий и быстрый, как искра в сухой траве.

— Заткнись, — выпалила я, мой голос был хриплым, дрожащим от ярости, что рвалась наружу. Мои руки сжались сильнее, и я шагнула к нему, готовая ударить, если он скажет ещё хоть слово. — Мне нужно подумать.