Книга Зачарованный чай и колючий граф, страница 46 – Мария Жарова

— Элис, — сказал он, глядя мне прямо в глаза. — Ты — единственное существо, которое посмело тыкать в меня палкой, заставлять меня мыть полы и... исцелило моё окаменевшее сердце. Вернись со мной... но уже во дворец.

Слёзы текли по моим щекам, но я улыбалась. Широкая, счастливая, дурацкая улыбка.

— Только при условии, — сказала я, — что мы откроем филиал "Зачарованных корешков" прямо в твоём замке. А то иначе бабка меня в обиду не даст.

Он рассмеялся — громко, счастливо, по-настоящему — и поднялся, чтобы обнять меня.

— Договорились.

Мы стояли, обнявшись, посреди нашего разгромленного, но такого дорогого "Зачарованного корешка". Враг был ещё не побеждён, титул не возвращён, будущее не определено. Но в тот момент это не имело значения. Потому что мы были вместе. И мы были целы.

А за окном начинался новый день.

Возвращаться в замок Лунных Теней пришлось, как ни странно, тем же путём, что и в прошлый раз — через чёрный ход. Только на этот раз нас не ждал пышный бал, а встречала... ну, скажем так, насторожённая тишина.

Каэлен шёл впереди, его осанка была прямой, взгляд — твёрдым. Он больше не был беглым калекой, прижавшимся к стене. Он шёл как хозяин. Или, по крайней мере, как претендент на это звание.

Я следовала за ним, стараясь не отставать. На мне было то самое платье, в котором мы бежали из замка — почищенное, конечно, но всё ещё хранящее следы наших приключений. Пусть видят, с кем имеют дело. Не с какой-то придворной дамой, а с травницей, которая и мандрагору достать может, и с русалкой договориться.

— Стража, — тихо предупредил Каэлен, когда мы вышли в один из внутренних дворов.

И правда — перед нами выстроился отряд сероборцев. Тех самых, что когда-то предали его. Теперь они стояли с каменными лицами, но в их глазах читалась неуверенность. Слухи, должно быть, дошли и до них. И про исцеление. И про... чихание.

Из-за шеренги стражников вышел Варлок. Он выглядел... постаревшим. И злым. Очень злым.

— Ну что, племянник, — его голос был шипящим, как раскалённое железо, опущенное в воду. — Опять приполз? На этот раз с какой-нибудь новой... штукой из своего грязного притона?

Каэлен не ответил. Он просто стоял и смотрел на дядю. Смотрел так, что даже у меня по спине побежали мурашки.

— Я пришёл за своим, — наконец сказал он. Голос был тихим, но он прозвучал так, что его услышали все в замке. — За своим именем. За своей честью. И за своим местом.

Варлок усмехнулся. Но усмешка вышла кривой.

— Твоё место? Твоё место — в могиле, предатель! Или ты забыл, как бежал с поля боя, оставив своих воинов умирать?

— Я не бежал, — голос Каэлена зазвенел сталью. — Меня предали. Ты. И я могу это доказать.

Он сделал шаг вперёд. Сероборцы напряглись, но не двинулись с места. Они смотрели на Каэлена, и в их гладах читалась борьба — долг против правды.

— Я вызываю тебя на поединок, Варлок, — сказал Каэлен. — По древнему обычаю рода. Сила против силы. Правда против лжи.

В воздухе повисла тишина. Поединок... это было серьёзно. Смертельно серьёзно.

Варлок смотрел на Каэлена, и я видела, как в его гладах мелькает страх. Но отступать было поздно.

— Хорошо, — прошипел он. — Ты сам напросился.

Площадь перед замком быстро очистили, образовав круг. Собралась вся знать — те, кто не чихал в прошлый раз, и те, кто уже оправился. Они смотрели на нас с любопытством, со страхом, с надеждой.