Книга Анастасия, боярыня Воеводина, страница 19 – Елена Милютина

Михаил поднялся, поблагодарил, сказал, что все понял, а то он и мать и лекарей в сговоре подозревал. Но Анна остановила его.

— Как сердце, государь?

— Так, как-то. Пока работает. Но вы, Анна так и не рассказали, что с вами происходит. Успокойте, а то тоже еще и за вас переживать начну.

— Со мной просто все. Двое у меня. Поэтому и нагрузка на меня больше. За троих работать приходится, но скоро все закончится. Часы остались! А вот вас подлечить надо, а я не смогу. Но у меня помощница есть.

Анна дернула за какую-то веревку, вбежала сенная девушка и какая-то женщина средних лет, одетая просто и чисто, видимо, повитуха.

— Что? Началось?

— Нет, пока. Настю позовите! Срочно!

Женщины выскочили за дверь вскоре раздался топот детских ножек и в комнату вбежала Настя. Посмотрев на мать она разочарованно спросила:

— А братики еще внутри?

— Пока да, дочка. Но вот, дяде Мише помощь нужна, а я его полечить не смогу. Можешь помочь?

— Да! Дядя Миша, дай ручку!

Михаил протянул ладонь. Как будто свежий ветер ворвался в комнату. Сразу стало легче дышать, голова просветлела.

— Все, — сказала юная чародейка, — теперь — один, два, три, четыре месяца сердце болеть не будет! А потом мама подлечит!

— Хорошо, дочка, а теперь веди дядю Мишу к деду! А мне позови бабушку Аглаю и девушек. Михаил, уходите, началось! — охнула Анна.

— Виконт Мори, неужели вы выжили?

И столкнулся со спокойным, чуть насмешливым взглядом русского аристократа.

— Как видите, граф. Вполне, — спокойный ответ на французском, — но, если быть точным, виконт Мори почил там, под Псковом, а его тело занял его настоящий хозяин.

— То есть, вы изображали шотландца, там, перед королем? И срыв осады, простите, ваших рук дело?

— Срыв, да, но не катастрофа. Катастрофа на совести интендантов, столь неудачно расположивших продуктовый склад с горючим содержимым. Я такой армагеддон не планировал. Только взрыв пороха. Что бы спасти Псков. Король бы снял осаду, так как нового пороха ждать долго, а зима близко. А я бы остался вкладывать в голову Густава-Адольфа мысли о мире. И тогда он дал бы вам более четкие инструкции, чем сейчас, и мир бы уже заключили. Вот, скажите, на черта вам сдалась Ладога? Ясно же, что там вам жить спокойно не дадут. И торговлю вести тоже.

— И вы не боитесь так прямо заявлять мне, что вы, можно сказать, уничтожили половину шведской армии, пребывая около короля с поддельным именем по поддельным документам?

— Ну, имя было подлинным, такой человек существует, и документы его. Куплены за 50 бочонков дешевого виски. И вас я не боюсь. Так просто меня не уничтожить. Я не последний человек в России.

— Да хотя бы того, что я донесу королю о ваших подвигах, и он потребует вашей выдачи, как условие мирного договора.

— А это вы не сделаете. Во-первых, меня не выдадут, кстати, вот доказательство, пусть ваш толмач вам переведет. А во-вторых, тогда станет известно о втором моем деянии — предупреждении псковичей о штурме со стороны Варлаамовской башни. Только я не помню, кто показал мне планы покойного Эверта. Не припоминаете?

— Вы страшный человек!

— Это правда! Инокиня Марфа, которую сейчас именуют государыней, называет меня змеем, и радуется, что я из клана сторонников Романовых. Кстати, попросите перевести это письмо. Вам будет любопытно узнать, что она собирается стать крестной матерью одного из моих сыновей. Скорее всего, второго. Думаю, что церковь не одобрит, если крестными родителями станут сразу мать и сын. Месье, вы переводите, не стесняйтесь!