Книга Полукровка для звездных покорителей, страница 89 – Любовь Сливинская

Это какая-то ошибка.

Нелепая, огромная, вселенская ошибка! Я… я человек! Я с Земли!

Но Верховный Примарх уже надвигается на меня, его исполинская тень накрывает с головой.

По рядам протари пробегает легкий, изумленный шепот.

— Свою? — срывается с губ Вервекса вопрос, полный неподдельного изумления.

Примарх лишь мощно кидает головой, и его заплетенная борода колышется от этого движения.

— Она — протари. Я удивлен, Вервекс, что ты, наш целитель, не распознал этого сразу. Правда, — он прищуривается, и его всевидящий взгляд будто сканирует меня насквозь, — есть в ней и что-то еще… другое. Вот с этим пусть ученые и разбираются.

— Так вот почему… — доносится шепот Вервекса, полный внезапного осознания. — Она так мало пострадала при падении и так быстро регенерировала…

Я вспыхиваю, заливаюсь краской до кончиков ушей.

Мое тело, мои ожоги… они все это обсуждали?

И… наблюдали?

От этого смущения я готова испариться.

Но у меня нет ни секунды, чтобы опомниться.

Примарх делает последний шаг, нависая надо мной исполинской, но не пугающей глыбой.

Он поднимает голову к толпе, и его голос, громовой и ликующий, раскатывается над замершей площадью:

— Добро пожаловать… домой!

И толпа взрывается.

Это уже не просто ликование.

Это цунами.

Ураган чистой, искренней радости, который захлестывает меня с головой.

Небо разрывают ослепительные вспышки — это воины стреляют в воздух из импульсных пушек и бластеров, салютуя мне.

Барабаны бьют неистово, яростно, сливаясь с оглушительным, содрагающим землю ревом тысяч глоток.

Это рев народа, обретшего потерянную дочь.

Это потрясает до глубины души.

Проходят минуты, прежде чем Примарх снова поднимает руку, призывая к тишине. Его глаза, теперь теплые и полные отеческой нежности, снова обращаются ко мне.

— Никого не бойся, дитя. Чувствуй себя как дома. А почему ты была утеряна и что с тобой случилось… — его взгляд становится тверже, — мы это выясним.

Воздух все еще дрожит от недавнего ликования, а в груди у меня самой будто порхают тысячи бабочек.

Этот восторг, это всеобщее принятие…

Я ловлю восхищенные взгляды протари, чувствую их искреннюю, почти буйную радость.

Рядом стоят Алькиор, Вайлен и Дайонас — моя опора, моя сила.

Их гордые улыбки говорят громче любых слов.

Я не одна. Я дома.

С ними рядом…

И именно эта мысль придает мне смелости.

Вихрь воодушевления поднимается из самой глубины души.

Я делаю шаг вперед, к исполинской фигуре Примарха, все еще чувствуя на губах улыбку.

— Верховный Примарх… — мой голос поначалу дрожит, но я выпрямляю спину, глядя на него. — Я… я прошу вас. Если я и правда ваше сокровище, важна и дорога… помогите мне. Вызволите из рабства других. Мою команду… землян. Спасите их. Пожалуйста.

Примарх медленно прищуривается, и его всевидящий взгляд становится тяжелым, пронзительным.

— Тебе еще предстоит многому обучиться, дитя, прежде чем ты поймешь суть нашего мира, — его голос гремит, но в нем нет прежней отеческой теплоты. — Хоть ты и наша, и великое сокровище, но…

Толпа замирает, и в этой внезапной тишине его слова обрушиваются на меня с ледяной ясностью:

— … но сокровищем владеют. К нему не прислушиваются.

Улыбка на моих губах застывает, трескается и осыпается, как хрупкий лед.

Я отшатываюсь, словно получив пощечину.

В ушах звенит.

Это… что? Я не понимаю.