Книга По праву крови, страница 55 – Ксения Родионова

(Нужно выбить из Демаре, где документы. Чем скорее я узнаю подробности о происхождении этих тварей, тем больше козырей у меня будет против Дирака.)

Внутри экипажа я с облегчением сбросил кокон и откинулся на сиденье. Запахи мокрой мостовой и хвои просачивались в окно, они остужали мой гнев, холодный воздух немного унял зарождающуюся мигрень.

Вскоре за пеленой дождя показались огни особняка Алькасар — сияющий остров жизни, которой я никогда не пробовал. Моя непутевая мамаша могла только мечтать о роскоши за изящно подстриженными живыми изгородями и коваными воротами. Она жила историями в книжках, покрытая ворохом бумаг в каморке Архива. Она обещала, что однажды переберёмся в уютный домик с садом из конуры, где мы прозябали. Вместо домика я получил койку в кадетском корпусе с наставлением быть сильным и заботиться о себе и других. Кто бы позаботился о том хилом двенадцатилетнем мальчишке? Что же, по крайней мере, кадетов кормили достойной едой, а не жуткой окаменевшей кашей, что готовила мать по утрам. К обеду эта жижа превращалась в зацементированную лепешку, можно было сказать, что в течении дня у меня было разнообразное меню.

Я отбросил мысли о детстве, проглотив привкус желчи от счастливых воспоминаний, выбрался из экипажа и тщательно поправил форму, прежде чем ступить на порог особняка, где меня уже ожидал дворецкий, учтиво склонившись и придерживая для меня дверь.

— Добрый вечер, капитан Кирон.

— Добрый вечер.

Светлый мрамор полов, темное дерево стен, мерцание огней на хрустальных бусинах люстр, запахи цветов, дорогого парфюма и десертов мгновенно захватили меня, окутав иллюзией благополучия. Манящего, соблазнительного, осязаемого, но не для меня. В голове снова и снова звенели слова Дирака, от том, что такое ничтожество не достойно ничего большего, чем миска жидкого супа и порка.

Огромные зеркала в резных рамах обширного фойе поймали моё раздосадованное отражение. Пришлось взять себя в руки и надеть маску радости.

(Радости с привкусом тлена.)

Алькасары жили так, будто завтра не наступит. Завтра, когда надо платить по счетам. Приемы, празднества, подарки — эпитомия беспечности. Сомневаюсь, что моя мягкая, кроглоликая невеста хотя бы раз в жизни испытывала настоящий голод или терзалась сомнениями о том, стоит ли вечером стирать одежду, ведь она может не просохнуть до следующего утра.

(Стоп! Это в прошлом. Я больше не там. Не тот мальчишка, замерзающий в мокрой куртке.)

Шум голосов, звонкий смех, бряцание приборов — пора надевать маску. За дверью в гостиную беззаботная жизнь била ключом. Моё появление было удостоено радостными возгласами Оливии, которая немедленно оторвалась от стайки подружек и мягким облаком в летящих тканях устремилась в мою сторону. До официального бракосочетания мы соблюдали дистанцию, поэтому я формально приложил губы к её ладони, а в воспоминаниях вдруг губы Анны смыкаются вокруг её пальца, запятнанного моей кровью. Я спешно сморгнул это наваждение, отметив однако скребущее чувство в груди.

— Как прошёл твой день, дорогая будущая госпожа Кирон? — я использовал свою привычную прохладно-ласковую манеру обращения.

(Сейчас ты пустишься в перечисление нарядов, что успела сменить, и засыпешь меня именами всех посетителей галереи, перескажешь новости о том, кто, что и с кем.)