Книга По праву крови, страница 72 – Ксения Родионова

Кабину заперли и обезопасили вытягивающим силу сигилом, чтобы мы не могли ничего предпринять, если вдруг блокирующие круги на коже откажут. Два инквизитора остались с нами внутри, ещё один сидел с водителем, все были ничем не примечательны — образцовые представители профессии в идеально сидящих мундирах. Полагаю, для поддержки снаружи готовился ещё один отряд. Экипаж двинулся в ночь. Никто из гражданских не знал, где находится исследовательский центр, как называли его в народе. Несмотря на скорый неизбежный конец, крошечная часть меня загорелась интересом засвидетельствовать работу экстрактора.

Экипаж спешно трясся по камням дороги, в крошечном окне я мог выхватывать мелькающий свет фонарей, но его скоро украл снегопад, облепивший стекла мокрыми хлопьями. Я бросил взгляд на охранника, тот напряженно наблюдал за нами, будто мы в любую секунду могли броситься на него. Его пальцы нервно выводили узоры по выгравированным линиям на металлической цере прикреплённой ремнями к бедру — удобная вещица для быстрого создания кругов, прочерчиваешь пальцами рисунок по заготовленным шаблонам, камень вставленный в центре активирует круг и не нужно тратить силы на мысленную манифестацию и запоминание деталей. Сколько же сложностей было у неносителей!

С тех пор, как я узнал об истинной сущности камней, один взгляд на них заставлял мой желудок сжиматься. Ирония состояла в том,что из-за табу, наложенного Инквизицией, даже зная о камнях, никто не мог говорить об этом вслух. Буквально отказывал язык. Ты говорил всё, что угодно, только не то, что на самом деле хотел произнести. Пока работало табу, никто не мог раскрыть грязный секрет инквизиторов, включая их самих. По этой же причине найти исследовательский центр могли только те, кто был наделен особым знаком, позволяющим преодолеть забвение от табу.

Инквизитор с вызовом кивнул в мою сторону.

— Чего уставился, Уильямс?

— Да вот раздумываю о том, сколько у вас сложностей в работе.

— Не подлизывайся, — его пальцы замерли на камне, когда он, оскалившись, улыбнулся.

— Ни в коем разе.

В кабине стало темнее, когда экипаж вырвался за пределы городских огней, камни под колесами сменились грунтовкой. Тьма за окном сгустилась, снег хлестал по металлическим стенкам экипажа, когда внезапно —

БА-БАХ!

Что-то тяжёлое ударило в крышу, экипаж качнуло, инквизитор вскочил, выхватывая стилет. Кабина накренилась, затем выровнялась и замерла.

— Чёрт! — рявкнул он, цепляясь за поручень.

В следующее мгновение стекло разлетелось вдребезги, и в проём влетела крошечная металлическая сфера с дымящимся фитилём.

— Граната! — заорал инквизитор, но было поздно.

Сфера взорвалась не огнём, а ослепительной вспышкой с густым едким дымом. Кашель, проклятия, кто-то застонал. Я зажмурился, но даже сквозь веки свет прожёг сетчатку.

— На пол, — прохрипел я и дёрнул соседа вниз, насколько позволяли цепи.

Мы скатились под сидение. Близняшки за нами тоже укрылись на полу. За дверью загремели разряды, потом — визг металла, будто что-то впилось в броню.

Треск. Скрип. Рык механизмов, а следом за них сквозь дым прорезался пронзительный голос:

— Ну и херовый у вас эскорт, ребятки!

Она влетела через раскорёженную её механическими жуками дверь и приземлилась на сиденье с грацией дикой кошки. Облако огненно-рыжих волос, лицо перепачкано сажей, на пальце она крутила шнурок с дисраптором — собственным изобретением, разрушающим видимые круги силы. Мия. И её игрушки. Жуки, к слову, сразу набросились на ближайшего к двери охранника, вгрызаясь механическими жвалами в его одежду и плоть и пуская электрические разряды до тех пор, пока тот с кряхтением не рухнул на пол. Он пытался активировать круг на цере, но один из жуков брюшком заблокировал камень, что не давало силе пробиться наружу, жук в итоге сгорел, сплавившись с церой и сделав её непригодной, пока его собратья продолжали бить током её владельца. Он отключился.