Книга По праву крови, страница 94 – Ксения Родионова

— Не трогай меня.

Я повела плечом.

— Я предлагаю тебе место в первом ряду. Кажется, так ты выразилась тогда в камере? Рядом со мной. Чтобы ты видела всё. Чтобы ты поняла раз и навсегда: тот мир, где вы были двумя глупыми девочками, для тебя умер. Теперь есть только мир, который будет принадлежать мне. И в этом новом мире у тебя может быть особое место. Сильное место. Рядом с властью. Если ты перестанешь бороться с неизбежным и примешь его.

— Мне это неинтересно.

— А зря. То, что мы сделали — это уникальный опыт. Мы первые.

— Слишком много у тебя ожиданий от этой связи. Мы ненамного сильнее обычных камней, а то и слабее теперь.

Из его горла вырвался на то смешок, не то кашель.

— Ты даже не представляешь… Ладно-ладно, отдыхай. Завтра тебя ждёт тяжёлый день.

Я позволила себе немного расслабиться, лишь когда он удалится достаточно, чтобы связующая нас нить оборвалась и энергия моего источника снова стала безраздельно моей. Я не могла использовать её из-за ограничивающих сигилов, наложенных на комнату, да и не собиралась в общем-то.

«Тяжёлый день» настал поздно, я уже было подумала, что про меня забыли, раз на заре не разбудили яростным стуком и командами подниматься. Завтрак принесли, когда бледное солнце поднялось почти в кульминацию, хоть и невысокую. Перед едой взяли пару анализов крови и оставили в покое до самого вечера, когда молчаливый лаборант размером с медведя указал на выход, ожидая моего беспрекословного подчинения.

— А вы и по ночам работаете?

Мужчина только ещё раз кивнул на дверь.

Белые коридоры сменились лестничными пролетами, ведущими наше нисхождение, кажется, к недрам земли, судя по тому, сколько ступеней мы преодолели. Лаборант наконец замер перед безликими серыми раздвижными створками, он начертил отпирающий круг и пустил силу, откликаясь, створки с тихим скрежетом поползли в стороны. Открывшийся коридор разительно отличался от стерильных помещений перед ним: покрытые узором из борозд и рёбер темно-коричневые или бордовые стены сужались в просвет на дальнем конце. Лаборант ткнул меня в спину. Внутри, нет, не в теле, а глубже, в бессознательной пучине что-то вздрогнуло, настороженно всколыхнулось.

— Я туда не пойду.

Мужчина толкнул меня более настойчиво. Я уперлась рукой в створку. Одно отточенное движение, и он уже заломал мне руки за спину и втащил в жуткий коридор, похожий скорее, на внутренности гигантского левиафана.

— Что это за место? — мой голос предал, выдав лишь хриплый шёпот.

Мужчина не уважил меня ответом. Он втиснулся в узкий проём и протащил меня следом. От головокружительного размера помещения внутри мне стало дурно. Глаза пытались объять сплетение почти органических структур с трубками, проводами, измерительными табло и кристаллами, а разум отказывался верить в реальность картины. Тихий монотонный гул заполнял куполоподобную залу. Лаборант тянул меня к расположенной с противоположной стороны от входа нише, где гнездилась кучка ученых, голубоватыми бельмами выделявшимися на фоне царивших вокруг бурых оттенков. Они сосредоточенно настраивали махину, чьё сердце — цилиндрическая капсула из толстого стекла, увитая проводами и окруженная колбами — разгоняло по трубкам-сосудам явно не живительную кровь. Вдоль стен спиралью тянулись маршевые мосты, где, словно горсти бледного снежноягодника, лаборанты и учёные снимали показания с приборов, настраивали механизмы. Они все были ничтожно малы в этом гигантском чреве машины, вызывающей страх и тошноту. Озноб прошиб меня с головы до ног, цепкая хватка чьих-то рук снова сомкнулась на мне, еле волоча ноги от слабости, я прошаркала к цилиндру в центре, ведомая вперёд. Тихое шипение, как предупреждение гадюки, сопровождало открытие капсулы. Лаборант закрепил удерживающие ремни на моих лодыжках и запястьях, они фиксировались за счёт металлических штырей, не позволяя мне двигаться. Прежде чем капсула закрылась, я успела заметить на одном из ярусов мостков того черноволосого генерала-инквизитора, что пытался исцелить меня, когда мы были на совет с отчётом.