Книга По праву крови, страница 99 – Ксения Родионова

Инквизиторы, тяжело дыша, опустили оружие. Никто не улыбался. Лица были усталыми и напряжёнными. Рутинная работа по водворению куска чужого мира ему клетку теперь только утомляла, не давая прежнего азарта от охоты.

Сержант Дарлан подошёл к одной из сфер, его детектор щёлкал и трещал.

— Стабильны. Готовы к отправке в Исследовательский центр, — он отдал рапорт мне, как старшему по званию, но без тени эмоций.

(Молодец! Заслужил похвалу.)

Я кивнул, чувствуя слабый, почти неосязаемый зуд связи на задворках сознания. Она реагировала на это место, будто признав знакомое. Подобное к подобному.

Ловчие активировали переносные контейнеры — массивные цилиндры, покрытые сдерживающими сигилами. Сферы одна за другой были втянуты внутрь с тихим свистом. Гул прекратился. Стало тихо.

Оставалось лишь мёртвое поле, усеянное следами копыт и когтей. Дарлан и Волчек, будучи ликвидаторами, принялись восстанавливать реальность, насколько это возможно. Не от всех аномалий удавалось избавиться. Их следы так или иначе отравляли землю. В данном случае они смогли исправить временные искажения, что уже было большим успехом. Трава упала пожухлами стеблями в грязь от растоптанного снега, а трупы животных остались трупами, неподвижно вмерзающими в эту грязь.

Мы уже готовились к отбытию, загрузили контейнеры в грузовой отсек экипажа, бойцы устраивались в кабине, когда на меня обрушилось чудовищное давление. Я инстинктивно приготовился к нападению ещё одного эфирного. Только больше никто не подвергся этому воздействию. Сперва на меня даже не обратили внимания. Грудь сжало в тиски. Я безрезультатно пытался вдохнуть, когда жар волной проскочил по телу, в венах словно разлили огонь. Сигил на спине раскалился. Я даже не заметил, как меня подхватил Волчек, стоявший рядом.

— Капитан! — встревоженный голос доносился издалека. — Что происходит?

(Кто бы знал!)

Глубоко внутри на грани перехода между мирами оно металось в агонии. Оно звало на языке, которого ни я, ни кто-либо другой не мог понять, но зов был громким. Рука сама чертила на земле неизвестный символ. Ткань реальности лопнула, и разрыв сожрал меня.

Зрение отказало первым, ослеплённое отсутствием всяких понятий об оном. Затем слух. Его застилал плотный гул, который был тишиной и криком одновременно, фундаментальным шумом мироздания, в котором тонули любые другие звуки.

Я падал. Летел. Был вывернут. Переделан под устройство нового мира, чтобы видеть и ощущать.

Открылось то, что скрывалось за занавесом. Реальность сущностей.

Это не было местом. Это было состоянием. Бесконечность, лишённая пространства. Вечность, не знающая времени. Здесь не было верха и низа, земли и неба, только бесформенное кишение смысла, лишённого всякой логики. Цвета, которых человеческий глаз не различит, рождались и умирали во вспышках, что могли бы быть мыслями непостижимых существ. Геометрия искривлялась в формы и структуры, которые были одновременно и кристаллами, и плотью, и песней. Я чувствовал, как мой разум, заточённый в черепную коробку и привыкший к трём измерениям, трещит по швам, пытаясь охватить это.

Они были повсюду. Сущности. Одна напоминала клубящуюся туманность, в центре которой пульсировала звезда, что была глазом и ртом, и раной одновременно. Другая состояла из бесконечной спирали лезвий, вращающихся в такт пульсации пространства. Третья была просто идеей, воплощённой в нечто, что могло бы быть названо формой, будь у формы возможность вызывать в наблюдателе сразу звук, видение геометрию, тактильное воздействие и горький вкус тлена.