Книга Кровь для мотылька, страница 182 – Джой Моен

Элайн закусила кожу у ногтя указательного пальца, обдумывая все услышанное.

– Моя дорогая, думаю, не будет лучшего времени, чем сейчас. Я не шутил, когда предлагал тебе испить моей крови. Я правда хотел бы до конца быть с тобой честным. Раньше я думал, что пока держу тайны при себе, за плотно сомкнутыми зубами, так будет лучше, но теперь понимаю: если ты будешь знать все, у нас появится преимущество перед врагом. Вместе и заодно мы победим любого, кто встанет на пути. К тому же между супругами не должно быть секретов, так ведь?

Матэуш попытался улыбнуться, но получилось плохо, уголки губ дрожали и не слушались, ведь то, что он предлагал, могло стать для него погибелью. Мужчина не знал, как точно работает магия крови, что именно увидит Элайн в видении, но надеялся: если будет думать о конкретном событии, оно и предстанет перед ведьмой. Элайн удивилась предложению, думая, что это была лишь игра, чтобы усыпить бдительность Зоэ, колеблясь и страшась, чувствуя, что не все тайны придутся ей по вкусу.

– Ты уверен, что хочешь это сделать?

Младший Де Кольбер лишь кивнул не в силах вымолвить ни слова. Чтобы казаться увереннее, он бережно взял из рук возлюбленной нож, прижав к указательному пальцу. Ведьма с сомнением смотрела на выступившую кровь, раздумывая, стоит ли соглашаться на столь щедрое предложение, но губы сами прильнули к ране. Элайн провела кончиком языка по алой капле, на что Матэуш тут же отреагировал томным стоном, видимо, вампиры чувствительны не только когда пьют кровь, но и когда отдают. Сознание заволокло уже знакомой дымкой, обнажая сокрытую доселе истину, равносильную ударам плетью.

Молодая счастливая Зоэ и Матис под личиной Матэуша едут в карете, обдавая жаром своего дыхания накалившийся между ними воздух. Опечаленная Зоэ сбивчиво извиняется перед настоящим, ничего не понимающим Матэушем. Крики, ругань, Матис отлетает к стене, поверженный другом. Вместе они придумывают план, чтобы сохранить жизнь одного и лишить ее другого. Элайн выдохнула с облегчением, осознавая, что хотя бы в этом Матэуш не обманул, но как только она приготовилась возвращаться к действительности, картинка сменилась.

Мужчина, которого она любила, стоял на коленях перед незнакомкой, закованной в кандалы, припадая к ее шее, с наслаждением вонзая клыки в ослабленную плоть. В полумраке подземелья таковых пленников было не менее десятка, каждый из них испытывал ужас, трясся, пытался как можно сильнее вжаться в стены, но деться им было некуда, прикованные, они были вынуждены наблюдать за нелицеприятным зрелищем, ожидая той же участи. Когда Матэуш закончил с первой жертвой, утирая рукавом остатки священной жидкости, на устах его играла блаженная улыбка, он что-то тихо произнес, уверенно делая шаг вперед.

Элайн в реальности металась по сиденью кареты, взметнула руку вперед, к чему-то неизведанному, но тут же успокоилась, опустив голову на плечо Матэушу Де Кольберу, который тут же придержал возлюбленную от падения, желая и одновременно страшась ее пробуждения.

Видение погасло, и на миг все замерло. Элайн казалось, будто она сама заперта в темнице, куда бы ни сделала она шаг, темнота преследовала. Где-то вдалеке послышались голоса, ведьма приблизилась, вдруг подумав, что ощущает себя бестелесной тенью, кружащей меж пространством стен. Почувствовав легкий ветерок, подалась туда, наконец увидев Де Кольберов и своих тетушек, громко говоривших о судьбе, ее изменчивости и, напротив, непоколебимости воли.