Книга Наследие, страница 144 – Джой Моен

— Все, как обычно, ты же знаешь. Никаких следов, на которые можно было бы напасть. Хотя, есть у меня одно предположение. Многое указывает на семью Дейли. Кстати, где Аарон? Видел, как его машина сворачивала от особняка, — Густав поблагодарил Мелоди за налитый напиток и теперь мерно помешивал чай, чтобы сахар полностью растворился. Во всем происходящем было что-то ненастоящее, до нелепости абсурдное, словно разыгранная перед зрителями сцена, совсем скоро выйдет режиссер и, громко хлопая в ладоши, поздравит их с отлично снятым эпизодом. Элисон не сводила взгляда с тубуса. Зачем же Густав принес его с собой? Интересно, в него поместился бы, предположим, меч?

— Мы собираемся продать дом и уехать. Если полиция настаивает, можем немного повременить до конца следствия, пусть даже это займет прилично времени. Но у нас появились срочные дела в Нью-Йорке — билеты уже куплены, — будто не слыша вопроса суперинтенданта, будничным тоном произнесла Элисон Гамильтон. Густав ничего не ответил. В тишине особняка, разбавляемой лишь едва слышным потрескиванием поленьев в камине, звон ложки о кружку звучал угрожающе громко, но еще страшнее стало, когда звук прекратился. Мужчина уставился куда-то за спину Мелоди, и, проследив за его взглядом, женщины побледнели — на столе остался лежать забытый альбом, со страниц которого улыбалась счастливая пара. Август медленно повернул голову к Мелоди и сказал:

— Неужели ты не хочешь разделить со мной вечность, Ванесса?

Мелоди замерла, не в силах пошевелиться, язык во рту стал непомерно тяжелым, неповоротливым и не желал двигаться. Элисон сделала шаг к дочери, но Август резко поднялся с места и схватился за тубус, откидывая крышку.

— Зачем ты так, Густав? За что? Давай не будем кипятиться, ты просто пойдешь домой, а мы навсегда уедем, и больше ты нас не уви... - не успела женщина договорить, как крышка тубуса пролетела рядом, заставив ее замолчать и вжать голову в плечи.

— Ну уж нет! Я сыт по горло вашими играми! Мне надоело искать Гренхолмов по всему королевству, я вам не служебная собака! Вы останетесь здесь! — кричал Август, словно в замедленной съемке доставая из тубуса тот самый меч, что совсем недавно стал орудием убийства.

— Зачем тебе меч, Густав? Давай просто поговорим, хватит насилия, прошу, — стараясь изо всех сил оставаться спокойной, Элисон сделала шаг назад, подальше от мужчины, пока не уперлась спиной в шкаф.

— Закрой свой рот, Элисон! Иначе «насилие», как ты выразилась, начнется раньше положенного срока, а мне бы не хотелось спешить. Мое настоящее имя Август, Август Бушар, а Густав лишь маска, похороненная в пустой могиле. Я никогда не забывал о том, кто я есть, и теперь могу говорить, не таясь, — с особой нежностью Август Гренхолм смотрел на свой меч, ласкал взглядом, проводил по оружию пальцами, наслаждаясь ощущениями и предвкушая конец, — Элисон, Элисон, Элисон. Я дал тебе столько подсказок, стыдно сказать, но даже ребенок бы разобрался, что к чему. Я дал тебе время, не так ли? Разве я не был терпелив, моя дражайшая Элис. Но ты так и не вспомнила и не помогла своей дочери вернуть мне Ванессу. Я мог бы уничтожить тебя, когда ты была еще совсем малышкой, но посмотри на себя. Я смалодушничал, и все же это подарило тебе право на практически сорок лет жизни. Ты родила для меня Ванессу, мою возлюбленную, но сознание твоей дочери противится, и, видит Бог, я сделал все, чтобы она вспомнила, кто она такая на самом деле.