Книга По другую сторону Алисы, страница 163 – Алена Тимофеева

Мне смеяться не хотелось. Почему я должна была находиться в одном помещении с преступницей, которая к тому же пыталась меня убить? От праведного гнева мои ногти впились в колени. Убийцы, переведенные на освидетельствование, явно не могут находиться среди обычных пациентов. Не думаю, что Блум вернут в тюрьму. Только не ее.

– Как ты, Элис? – Вопрос, который мог бы спровоцировать ядерную реакцию с моей стороны, был задан таким полным скорби голосом, а слова были произнесены почти шепотом. Да, она сломлена. Тяжелый вздох вырвался из моей груди, но из-за позы раздался лишь судорожный хрип.

– Лучшая подруга влюбилась в моего мужа, попыталась подтолкнуть меня к самоубийству, а когда ничего не вышло, вонзила мне в живот нож. Как я после этого? Как я, находясь теперь с ней в одной комнате? – Злые слезы покатились у меня из глаз. Опять становлюсь плаксивой. Сердито вытерев рукавом кофты соленые капли, я устремила яростный взгляд на Еву. Она тоже плакала.

– Ты никогда меня не простишь, – сказала Ева, обращаясь сама к себе.

– Это верно, вряд ли я когда-нибудь смогу, – согласилась я с заклятой подругой. Ева утратила свой шарм, потеряв приличное количество килограммов. Кожа да кости, замотанные в растянутый свитер и джинсы, подвернутые до лодыжек. Лоферы с мехом «дополняли» образ. Блум сменила позу, закинув ногу на ногу. Один из лоферов, свободно покачивающийся на мыске, соскочил с ноги. Я поморщилась при виде изувеченной кожи на ступне. Рваный шрам, который я оставила Еве в награду за смелую попытку избавиться от меня. Смотреть на него сейчас было неприятно.

– Джозеф попросил тебя? – тихо проговорила я, отводя взгляд от рубца. Ева изогнула бровь, как она делала в уже прошлой жизни.

– Попросил что?

– Убить меня.

Блум расхохоталась. Жестким и злым смехом. Я ему была даже рада. Он делал Еву снова живой, хоть немного похожей на себя прежнюю.

– Он? Попросил? – Казалось, она сейчас задохнется. – Ему никогда не нужно было ни о чем просить. О, Джо. Хватало одной надежды, намеков, что, не будь тебя, мы с ним могли бы обрести счастье. – Она покачала головой.

– То есть ты просто решила прикончить меня и думала, тебе это сойдет с рук? Станешь счастливой? И как? Стала? – Я резко поднялась с кресла. «Стала» прозвучало несколько громче, чем я хотела, что неизбежно привлекло к нам внимание персонала и пациентов. Одна седовласая женщина указала на меня кривоватым пальцем, что-то пробормотав. Я поспешно отвернулась и снова села в кресло. Ни к чему поднимать шум.

– Да я и не хотела тебя убивать, конечно. Но сколько про тебя рассказывал Джозеф. Как ты его унижаешь, изводишь день ото дня, изменяешь, в конце концов. И не счесть, по его словам, литров грязи, что ты лила на меня. Я просто не выдержала в тот вечер, когда после всего он тебя снова обнимал и вы вместе принимали гостей. Не знала, как мне быть и что делать. – Ева замолчала. Мой пульс участился. Джозеф навешал лапшу на уши любовнице, обвинил меня во всех смертных грехах и, по сути, подвел Блум к покушению на убийство. Чужими руками да жар загребать, а, Джозеф?

– Тебя это не оправдывает, – горько процедила я. Ева и не думала возражать.

– Я не жду прощения. Ничто не исправит содеянного. Но, возможно, я могу тебе помочь остаться в живых. Джо близко к сердцу принял известие о твоем родстве с его матерью, мачехой, если точнее. Есть некоторые подозрения, что это не последняя тайна в семье Андерсон, но что еще за скелеты у них в шкафу пылятся, не могу сказать. Копать нужно в сторону Чарльза. Не в буквальном смысле, конечно. – Блум сама посмеялась своей шутке. Ага, очень весело. Обхохочешься. Что же такого мог скрыть покойный Чарльз?