Книга По другую сторону Алисы, страница 53 – Алена Тимофеева

– Неужели тебе было мало денег? Ты так сильно испугался, что мамочка на радостях оставит все мне? – Я захохотала. – Она? Серьезно? В этом ты ошибаешься.

Джо с жалостью взглянул на меня и тихо произнес:

– Ты недооцениваешь силу материнской любви, – и я, словно подхваченная неведомой силой, практически взлетела с паркета и устремилась к выходу из комнаты.

– Ты куда? – спросил он мою удаляющуюся спину. Я уже не внимала его словам и кричала, перегибаясь с перил огромной лестницы. Мой голос эхом разнесся по полупустому дому:

– Маменька!

После продолжительного и совершенно непродуктивного разговора с прародительницей, во время которого она скурила добрую половину пачки тоненьких ментоловых сигарет, я окончательно сорвала свой голос и в итоге хрипела, как собака, а Джо сидел в кресле, храня удручающее молчание. Мне пришлось принять решение, что казалось в тот момент единственно правильным. Да что там правильным, единственно возможным – уходить. Срочно, прямо сейчас, иначе я не знаю, что со мной будет. Мне невероятно быстро удалось снять апартаменты прямо в центре Лондона, хорошо, у меня был отдельный счет, открытый еще до начала нашей с Джозефом счастливой семейной жизни. Дрожащими руками я собирала в большую черную дорожную сумку свои пожитки. Все самое ценное было бесцеремонно брошено в ее недра. Остальное я заберу потом или попрошу Еву… Черт, можно же было уехать к ней. Нет, ни к чему сейчас жалеть деньги. Мне нужно некоторое время побыть одной и привести свои мысли в порядок. Я вылетела из фамильного гнезда и впрыгнула в кабину подъехавшего кеба.

– Сити, пожалуйста, улица Флит-стрит, – хотя я не была уверена на сто процентов, что Флит-стрит относится к району Сити. После того как водитель узнал адрес, я осознала, что в суете даже не указала точку прибытия в приложении. Растяпа. Вечер поздний, начался дождь. Капли красиво ложились на стекло, а слезы стекали по моим щекам прямо в ворот наспех надетого свитера. Я прикрыла глаза, стараясь успокоиться: скоро я буду одна. По приезде нужно будет позвонить бабушке. С этими мыслями мне удалось задремать под размеренную дробь капель, бивших в окно машины.

Незнакомые стены встретили меня серой пустотой, хозяева апартаментов спрятали связку ключей в небольшом ящике с кодовым замком, прикрепленном у входной двери. Чему я была несказанно рада, общение с незнакомцами не входило в мои планы на остаток этого не самого лучшего вечера в моей жизни. Откровенно говоря, он являлся худшим в моей жизни. И это если учитывать тот незабываемый урок математики в третьем классе, когда я описалась при всех. Надо отдать должное Алевтине Анатольевне – с неимоверно спокойным видом она пришла за мной в класс и, пресекая любые смешки со стороны одноклассников, вывела за руку прочь из этого детского ада. Но что мешало на следующий день самым злым существам на свете – сборищу девятилеток из разных слоев общества Петербурга придумывать к моему имени различные прозвища в связи с недавними событиями? Правильно, ничего. А оказалось, продолжений к «Алиске», да еще так коротко и ясно характеризовавших минувший инцидент, оказалось великое множество.

Я не могла не позвонить бабушке. В душе я прекрасно понимала, что такого бесконечно любящего меня человека не стоит тревожить новостями о происходящем в семье Андерсон. Но и какой-то частью своего сердца я чувствовала обиду. Столько времени разгадка к местоположению моей матери была так близко, приложи хоть толику усилий моя пробивная бабуля, давно бы ее нашла. Но, возможно, ее печаль и боль были сильнее моих, и Алевтине Анатольевне казалось гораздо проще находиться в счастливом неведении. Жаль, отца нет. Что же, Алиса Игоревна, не раскисайте. Я попыталась дозвониться до бабули. В ответ раздавались противные гудки. Может быть, спит уже? Время в Питере – начало одиннадцатого. Обычно моя бойкая старушка еще развлекает себя лишенными всякой смысловой нагрузки детективными сериалами, как раз активно транслирующимися по телевизору в это позднее время. Я предприняла еще одну тщетную попытку. Ответ на телефонной линии не изменился. Устало вздохнув, я отложила бесполезный аппарат в сторону. Вещи я оставила в коридоре, не нашла в себе сил их разобрать.