Книга В лабиринтах правды, страница 37 – Рия Миллер

– Так это и есть экиммонуд?

Почему-то я их представляла по-другому. Вернее, так, но без роз и черных вен. Спросив у Тима, как такое может быть и что вообще все это значило, я получила не тот ответ, который мне бы хотелось услышать: охотник сказал, что посвятит меня в некоторые детали по дороге, а сейчас нам нужно убираться отсюда.

Когда мы подошли к черному автомобилю, Тимофей попросил подождать его и отошел к уже подъехавшим и стоявшим неподалеку полицейским машинам и скорой. Разумеется, не подслушать разговор я не могла. Среди всей суматохи и гула голосов спустя пару секунд я уловила тот, что нужен был мне, но не до конца понимала, о чем Тим разговаривал с одним из мужчин в форме. Слишком много шума, слишком много других голосов. Удалось разобрать только отрывки нескольких фраз: «гвардия охотников скоро прибудет», «не отпускайте граждан и девушку», «не подпускайте журналистов». Как только охотник вернулся и сел за руль, я тут же засыпала его вопросами:

– Что у вас здесь происходит? Обычные люди знают о нашем существовании и обо всем, что в городе творится? Что будет с девушкой и тем, кто увидел это все здесь?

Тим завел машину и усмехнулся. В салоне громко заиграла музыка, но он сделал ее тише и выехал с парковки. За окном проносились огни города и знакомые места, на которые я не обращала внимания. Сейчас я прожигала взглядом охотника, ожидая ответов на вопросы, но тот не спешил ими делиться. Время шло, а он все молчал.

– Я все еще тут и жду, – напомнила я.

Остановившись возле светофора, пропуская людей, Тим, наконец, соизволил заговорить:

– О нас никто не знает. После каждого случая с нападением экиммонудов приезжает гвардия охотников и не только чистит Бен-Йорк от экиммонудов, но и стирает память людям. Везде, во всех организациях, и в том числе в СМИ, работают наши, – подчеркнул каждое слово Тимофей. – В городе следят за каждым. Люди даже не подозревают, что в офисе, например, сидят рядом с вампиром. Через внушение или мысленный контакт на расстоянии хоть тысячи или двух тысяч километров мы легко подделываем воспоминания. Манипулировать и управлять смертными – это как играть в куклы, – ухмыльнулся уголком губ охотник. – Слишком легко.

Я прокручивала в голове все, что узнала от охотника, и пыталась это принять. Оказывается, не мне одной приходилось стирать себе память. Усмехнувшись от собственной мысли, вновь посмотрела на Тимофея и задала новый вопрос:

– Сегодня я, конечно, много нового услышала и увидела, но пока не могу понять одного: что за болезнь или вирус у этих, как вы их называете, экиммонудов?

На светофоре загорелся зеленый, и мы поехали дальше по ночному мегаполису.

– Это бывшие бессмертные, как ты знаешь, но без разума, скажем так, – объяснял Тим, не отвлекаясь от дороги. Я кое-что знала, а вернее, догадывалась, но мне хотелось убедиться в некоторых деталях. – Они не смогли принять свою сущность, отключили все эмоции или жили одной из них. К примеру, гнев, обида или ненависть. Другими словами, застряли в прошлом либо же, как утверждала Лили, позволили тьме убить себя. – Повернув в очередной переулок, охотник продолжил: – В нашем случае тьма – это негативные эмоции и чувства. Допустим, та же самая ненависть. Кстати говоря, Лили, вполне возможно, могла стать экиммонудом, если бы весь тот цирк продолжился.