Книга В лабиринтах правосудия, страница 74 – Рия Миллер

– Да, я жива, и никто не отправлял меня к экиммонудам, – я выдала правду, выдохнув.

– И ты пришла сейчас, чтобы сказать это? – скрестила руки на груди Надия, давая понять, что никуда не пойдет, пока все не узнает.

Вот же упрямая! Прямо как моя старшая сестра в детстве.

– Не только это, – ответила я и почувствовала, что разожгла интерес бессмертной.

Мы стали пробираться сквозь лесные заросли, и параллельно я рассказывала Надии обо всем: почему король внушил всем, что я его сестра, и почему мне пришлось подыгрывать и лгать; какой правдой я поделилась с его величеством – здесь я умолчала о чудовищном поступке отца и о том, как уничтожить лабиринт; через что мне пришлось пройти, когда я заключила сделку с богиней смерти.

Надия слушала молча, не перебивая. Лишь когда я закончила рассказывать, она вдруг остановилась возле ели и обняла меня. Не ожидая этого, я замерла, но тут в голову ударило, словно молния, видение, в котором Надию в этот вечер убил бы Белинский, если б я не вмешалась в историю и не остановила время. Я в ответ тоже заключила в объятия бессмертную. К счастью или к сожалению, многие видения теперь точно не сбудутся, ведь я перевернула шахматную доску в истории и вмешалась туда, куда нельзя, – во время.

Лес молчал. Тишину лишь изредка нарушал ветер, срывая с деревьев листья и унося их кружиться в вальсе вокруг нас. Увидев, как алая роза Надии наполовину перекрасилась в белый цвет, я почувствовала тепло и крепче обняла девушку, поглаживая ее по спине.

– Прости, мама, – прошептала бессмертная.

От ее слов у меня сжалось сердце. Переступив через свою дьявольскую гордость, я заглянула в синие, напоминающие бушующее море, глаза Надии и убрала выпавшую короткую темную прядь ее волос за ухо. Она так была похожа на свою настоящую мать, когда грустила или улыбалась, даря тепло остальным.

– Нет, это ты меня прости, что заставляла себя ненавидеть и лгала тебе, – произнесла я и слабо улыбнулась. – В твоей истории я готова умереть хоть монстром, но зато буду знать, что сделала все, чтобы тебя защитить и освободить от тьмы.

Подарив мне в ответ теплую улыбку, ради которой я отдала бы богам все, лишь бы она не угасала, Надия вновь обняла меня. Несмотря на то что я не переносила объятия, Надию готова была никогда не отпускать, борясь с внутренним демоном, который посылал мне жуткие воспоминания, где я чуть не убила отца.

– Ты притворялась монстром, когда на самом деле была моим ангелом-хранителем, – тихо проговорила она, а затем добавила: – Знаешь, что бы там ни внушил мне отец, я все равно чувствовала, что ты жива.

Я задумалась, вспоминая, что подобное слышала от Ангелины, и хотела спросить Надию, почему она была уверена в том, что видела меня, как она первой нарушила тишину:

– Если розы цветут, а лабиринт не уничтожен, значит, ты жива. Не знаю почему, но все это время эта мысль не покидала меня.

Отчасти Надия была права. Пока жива я, лабиринт продолжал существовать, а хаос в Бен-Йорке не прекращался. Чтобы все остановить, мне пришлось пойти на риск – вмешаться во время и перевернуть историю в игре так, что богиня смерти не поймет, что я натворила. И пусть после этого нас с королем ждали чудовищные последствия, но зато меня не будет душить совесть, шипя, словно змея, в ухо, что я не успела всех освободить от тьмы. Если бы Мара не уничтожила барьеры и не ворвалась мне в голову, а Александр не признался бы в том, что он заражен, то, может быть, я бы придумала другой план, в котором не пришлось бы останавливать время и погружать всех в сон.