Книга В лабиринтах правосудия, страница 77 – Рия Миллер

В этот раз я оказался не на заброшенном кладбище, а в больнице, в тех ее темных коридорах, где были камеры с зараженными, над которыми проводили эксперименты. Свет в лампе мигнул, когда я остановился возле стеклянной рамы, за которой стоял на коленях Влад. Из глаз бессмертного вместо кровавых слез текли черные, на руках он держал Софи. Устало выдохнув, я вошел в камеру. И почему мне пока попадаются только те, кого отравили чувства? Те, кто продолжает бороться за любимых, которых уже не вернешь. Либо это случайность, либо королева моих кошмаров специально все распределила так, что я буду освобождать от тьмы бессмертных, которых надо заставить отпустить свою любовь и перестать обвинять себя в их смерти. Все-таки чувства иногда делают нас слабыми, а тьма любит, когда мы сдаемся и позволяем негативным эмоциям и чувствам завладеть нашим разумом. Бессмертный порой не замечал, как, например, из-за жажды мести сам себе создавал тьму и затаскивал себя в ее болото. Лилиана Сойлер как раз и показала мне это.

Глядя сейчас на Влада, стоящего на коленях, я чувствовал себя бездушной тварью и вором, которому предстояло не только заставить бессмертного отпустить Софи, но и как будто украсть то, что было ему дорого. Жесткая вы, Каролина. Заставляете меня совершать ужасные вещи.

Я мысленно усмехнулся и подошел к Владу, положил руку ему на плечо и взглянул на Софи. Черные вены, что разрослись уже по всему телу бессмертной, напоминали тонкие ветки дерева, на шее у нее выросла черная роза. Раньше я никак не мог понять, почему на телах экиммонудов росли цветы, да и профессор тоже, сколько бы ни проводил исследований, не находил ответ на этот вопрос, волнующий многих вампиров. Однако побродив сегодня по лабиринту и разобравшись немного в его системе и в новом плане Каролины, я, кажется, понял: все цветущие розы в лабиринтах – это наши души. Возможно, у экиммонудов черные цветы на телах означали, что они внутренне уже мертвы, что тьма поглотила их, а черная засохшая роза подсказывала – душа бессмертного мертва и больше не цветет. Не развивается. А возможно… возможно, я ошибался.

– Она мертва, – произнес я и не сразу понял, что сказал это вслух.

– И я в этом виноват, – тут же ответил Влад, продолжая пустым взглядом смотреть куда-то в стену. – Я не удержал ее, хотя обещал ей, что никому не отдам, даже самой смерти.

Бессмертный напоминал сейчас зомби, которому забыли отключить возможность мыслить. Почувствовав, как тьма внутри него потихоньку начала подкрадываться к разуму, я сильнее сжал его плечо и заставил Влада посмотреть на меня.

– Софи ушла сама, – с расстановкой твердо проговорил я. – Возможно, она выбрала прошлое, а не тебя, – предположил и сам задумался над этим вариантом.

Мог ли экиммонуд вообще отключиться навсегда? В следующий момент я получил ответ на свой вопрос.

– Она сказала, что больше не может слышать голос, который шепчет ей укусить меня, а затем вырвала себе сердце.

Я вспомнил, что нахожусь во сне. В реальности, скорее всего, где-то здесь валялось сердце Софи, или, может быть, вообще все это произошло в другом месте, не в камере. Наградив Влада сочувствующим взглядом, я понял, что вряд ли смогу спасти его от тьмы. Все, что я мог сделать в данный момент, – это показать ему воспоминания, перед тем как вирус и тьма доберутся до его разума.