Книга Лисы и Волки, страница 179 – Лиза Белоусова

Арлекин стоило оплакивать; Варвара не оставила бы от ее сознания камня на камне.

Я лежала на кровати в единственной свободной комнате. Почему-то в ней было темнее, чем во всех остальных помещениях; в углу ворчал обогреватель, так что было тепло и без пледа, и я раскинула ноги и руки в стороны, наслаждаясь уютом и тщетно шаря по просторам разума в поисках сгинувшей Варвары.

Наверняка ее так сильно подавила сила Морены, заполнившая мое тело. Как бы то ни было, ее следовало выудить из небытия. Время текло сквозь пальцы; я блуждала в темноте, выкрикивая имя древней стервы, будто бы всего минуту, а меня уже тормошили, шипя: «Вставай! Давай!»

Неохотно я подняла веки:

– Я не сплю.

– Конечно, – фыркнул Солейль, стаскивая меня с нагретого местечка. – Олениха и Змей уже обставили комнату. Теперь твоя очередь. Надеюсь, ты хорошенько отдохнула, потому что испытание тебе предстоит еще то…

* * *

Солейль сопровождал меня, придерживая за воротник водолазки, словно я могла сорваться. Изенгрин с Оленихой прислонились к стене справа от двери, Лис и Змей – слева. Первые были мрачны, как тучи, вторые изнывали в предвкушении.

Гери коротко кивнул и, сорвав куртку с вешалки, удалился.

Я ощущала себя героиней то ли дешевой американской мистики, то ли не менее дешевого хоррора. Все обставлено чересчур кинематографично: на пороге рассыпана соль, на обоях – пентаграммы, на полу – пухлые свечи, истекающие воском. В середине круга покоился графин с чем-то фиолетовым, возле него – две кружки с рунами и два расшитых коврика.

На одном из них на коленях устроилась Арлекин. При виде ее внутренности свернулись в калачик: она улыбалась, счастливо и безумно, содрогаясь от нетерпения. Словно желала как можно скорее отдать свое тело.

Невольно возникло перед глазами выражение ее лица перед тем, как она упала перед скованным обездвиженным Паком, – одержимое, ненормальное.

Он ее одурманил.

– Присаживайся напротив нее, – указал Змей. Я покорно опустилась на жесткую ткань. – У вас есть минута, чтобы попрощаться. Больше вы никогда не встретитесь.

Арлекин улыбнулась еще шире:

– Я знала, что этот час наступит. Для меня честь послужить вашей с Господином победе.

Как наяву я увидела влагу, стекающую по щекам Гери, когда он слился с диваном в гостиной и думал, что никто не заметит его горя; чужое сердце в груди облилось кровью при воспоминании о том, как он крутился вокруг нее до последнего, а она отмахивалась…

– Гери будет скучать, – только и выдавила я.

– Знаю.

– Он любит тебя.

– Это неважно. Мы помощники богов. Я не хочу делить с ним свое время, зная, что он не верит в то, во что верю я. Вся моя любовь, сама моя душа принадлежат исключительно Господину. И тебе. Пожертвовать свое тело – самое незначительное, что я могу сделать. Только не осуждай себя; ты не посылаешь меня на смерть. Я не умру; буду жить вечно в чертогах царства мертвых и созерцать вашу благодать.

От ее речи к горлу подкатила тошнота.

– Пак это тебе сулил? Вечную жизнь?

Арлекин кивнула.

– Пожалей хотя бы Гери.

Она покачала головой.

– Пожалуйста, Хель, не упрямься. Ты хочешь меня переубедить, и я чувствую, что ты поворачиваешь меня против Господина. Он спас меня, укрыл, показал свет; ты тоже свет, другой, но все же, однако, я не променяю его на тебя. Соединись с ним после ухода; это будет высшей наградой для меня.