Онлайн книга «Лисы и Волки»
|
…Но увы, справедливость в этот день имела слишком сильное влияние на меня. Наверное, из-за того, что я поддалась чувствам при прощании с Арлекин, так что теперь из меня можно было лепить что угодно. Поэтому я ринулась к Варваре сквозь смертоносные ярко-рыжие столпы. – Дура! – орала я, сбивая искры. – Хочешь, превращайся в пепел, а меня с собой не тяни! Не хочешь уходить – я сама тебя вытолкну! Я рывком подняла Варвару за воротник, чтобы вместе подняться по лестнице, как она резко вскинула руки и обхватила мою голову пальцами, ставшими такими же длинными, так ветки, и столь же тонкими. Я онемела от боли. – Смотри, – нечеловечески завизжала Варвара, поднося рот-пропасть к моим глазам. – Смотри! И меня затянуло в водоворот тьмы. Стопы по-прежнему оставались босыми, но теперь не обугливались и не таяли, как воск под пламенем, а наслаждались прохладой и щекоткой – подошвами служила трава с венчающими ту бутонами. Я пребывала в полной растерянности: только что я горела заживо, а теперь дышу свежим воздухом, сладким от цветочной пыльцы, и вместо кинжалов в плоть ощущаю поглаживание ветерка. Долго гадать, куда меня занесло, не пришлось – я уже посещала эту поляну в снах, навеянных то ли врожденными способностями Избирателя, то ли Варварой. Березки в отдалении, опушка, так и приглашающая порезвиться, – то самое место, где они веселились с Волком. Все бы хорошо – расслабиться после костра никогда не помешает, – но один вопрос: я так и горю в том мрачном зале, сцепившись с Варварой? Скорее всего, да, ведь если бы она отпустила меня, я бы наверняка очнулась в квартире Оленихи. Если мое сознание мертво, тело наверняка живо, но какое это имеет значение, если некому в нем обитать? Сознание Варвары наверняка уже представляет груду головешек, а мое – копию жертв Морены, а раз так, то мое тело так никогда и не будет полноценно жить. Я бы окончательно увязла в ненависти к себе, не раздайся вдалеке мольба о прощении. Женский голос, Варваре не принадлежащий; подобравшись, я направилась к его источнику. На цыпочках, тихо дыша – осторожность превыше всего. Так я достигла холма и залегла в высокой траве. Под сенью берез, накренившись, стояла изба, грубо сколоченная из досок и бревен. Даже по сравнению с тонкими древесными стенами она казалась шаткой. Возле распахнутой настежь двери, слетающей с петель, крутились люди: женщина лет тридцати, пятеро детей и мужчина в рубахе, расходящейся по швам на его мускулах. Одна девочка отличалась от остальных – брюки и кафтан у нее были мужскими. Именно она надрывалась, отползая по пыли к вялой калитке. Наверное, это была семья времен Варвары, и она показывала мне их через свои пальцы-прутья. Только зачем? Я прищурилась. Никого из тех, чьи лица были повернуты ко мне, я не знала. Вдруг девчонка поднялась на ноги и кинулась прочь, и я распознала в ней Варвару. Только она была младше той, с которой я враждовала. Хрупкая, с синяками по скулам… – Куда пошла, зараза! – взревел мужчина, сгребая ее за кафтан и толкая так, что она упала перед ним, да так сильно, что наверняка разодрала колени. – Сколько раз тебе повторять, чтобы ты, шалава, не смела надевать братские тряпки! Ты баба, леший тебя дери, позоришь всю семью своими выходками! Возвращайся в дом немедленно, тридцать ударов ремнем! Может, хоть это покажет тебе твое место, дрянь! |