Книга Война и потусторонний мир, страница 80 – Дарья Раскина

Александра разжала задеревеневшие пальцы.

Раздались возгласы кучера о готовности, подал голос командир охраны, зацокали копыта. Щелкнул кнут, карета дернулась. Но, проехав всего лишь несколько шагов, вдруг так же резко остановилась. Голоса снаружи забеспокоились, генерал нетерпеливо гаркнул. В ответ ему заговорили быстро и с насмешкой, и Александра немедленно узнала ту, что умудрилась парой слов вывести из себя даже труп.

– Ягина Ивановна! – крикнула она, распахивая дверцу.

Едва она успела посторониться, как внутрь втиснулся вихрь из медных волос, темной шинели и черного облезлого кошачьего хвоста. Запахло травами, касторкой и мокрой шерстью.

– Ягина, что вы делаете? – изумился Константин, сдергивая очки. Нетопырь на его плече зашипел, вздергивая плоскую морду, оголяя игольчатые клыки.

Внутрь сунулась генеральская двууголка.

– Одно слово, ваше высочество, и я вытащу эту крысу из норы.

Ягина улыбнулась ему, устраивая в ногах изящный кожаный несессер:

– Какая любезность, Федор Васильевич, ваши манеры делают честь царским гвардейцам…

Генерал рыкнул и дернулся, но Константин остановил его жестом.

– Ягина, – резко сказал он. – Вам лучше немедленно покинуть карету. Вы же знаете, куда и зачем мы направляемся.

– Знаю – и пригожусь вам, вот увидишь, – уверенно сказала Ягина.

– Ваше высочество, лишняя обуза в пути ни к чему, – сказал генерал.

Ягина вцепилась в сиденье рядом с Александрой. Котяра на ее коленях выгнул костлявую спину и захрипел. Генерал брезгливо осклабился.

– На пути к столице у нас предостаточно гиблых мест. – Ягина многозначительно посмотрела на Константина. – Никто не знает, на чьей стороне сейчас соловьи и что взбредет им в голову.

– У меня прекрасная охрана.

– А как насчет отбитых ими недавно подвод из Медной горы? У соловьев предостаточно огненной соли, уверена, что они не преминут потренироваться на твоей прекрасной охране. Раз уж ты отказался от свиты, возьми хотя бы меня – со мной Соловей всегда предпочитал не связываться…

– Потому что он знал, что от вас только беды.

– И все же я трижды уходила от него живьем, да еще и с гостинцами.

Константин несколько раз ударил пальцами по колену. Переменил позу, усаживаясь глубже в подушки.

– Благодарю вас, Федор Васильевич, – сказал он, повернувшись к двууголке, – прикажите двигаться.

Скелет бросил последний горящий взгляд на Ягину, а потом на всякий случай и на Александру, и прикрыл окошко.

– Двигайся, мертвый, что ли! – прикрикнул он кучеру.

Карета тронулась.

Вернув очки на тонкую переносицу, Константин вновь уставился в свою папку и сделал вид, что ничто остальное его не заботит. Ягина, не найдя это удивительным, деловито сбросила шинель, откинулась на бархатной подушке, устроила поудобнее больную ногу и с блаженством потянулась. Вдруг, опомнившись, она нагнулась к перламутровому несессеру, достала из его недр не что иное, как обычный пупырчатый огурец, и, разломив, положила перед Баюном. Кот лениво принялся за еду, топорща усы и издавая хруст наподобие печатного станка Гутенберга.

Константин оторвал раздраженный взгляд от бумаг. Сначала он сверлил кота, но, убедившись, что шум утихнет не скоро, воззрился на Ягину.

– Как вы вообще выбрались из-под ареста? – спросил он, глядя поверх круглых стекол.

– Прогрызла кирпичи своими железными зубами. – Ягина улыбнулась, демонстрируя белые и отнюдь не железные зубы.