Книга Война и потусторонний мир, страница 94 – Дарья Раскина

Разве это не к лучшему? Разве не справедливо – уничтожить того, кто только что пытался уничтожить тебя? Да только как лишить жизни того, кто рискует ею ради коня? Александра думала менее секунды. Направив лошадей сильнее влево, она натянула вожжи и закричала. В ответ лошади пыхнули дымом, встали на дыбы, дернулись в разные стороны. Карета завалилась и рухнула. Козлы подбросило.

Александру подняло в воздух и с силой швырнуло к обрыву, прямиком в бурлящее пекло.

Глаза жгло и щипало от красной пыли, сыпавшейся сверху, а слезы, едва выступив, высыхали и не приносили облегчения. Александра перехватилась, сильнее вонзая пальцы в крошечное углубление отвесного обрыва, и по лицу забарабанили мелкие камни.

Внизу бурлили, вспениваясь и опадая, огненные волны, похожие на кольца тугого змеиного тела. Горячие капли вонзались в кожу, прожигая ткань чикчир, предупреждая, что ждет Александру, стоит ей отпустить руки. Единственное, что спасало от мгновенного падения, – несколько небольших отверстий, вроде норок, за которые удалось зацепиться до того, как плюхнуться в реку.

«Помнишь, Петро, ты рассказывал, что дядька Терентий Палыч, когда приезжал, приказывал так люто топить баню, что у тебя глаза ссыхались? Так вот, знаешь ли, та баня – ничто по сравнению с жаром в этой речке. Я теперь знаю, каково урюку, съеживающемуся на солнце. Я окончательно скукожилась и вот-вот плюхнусь в кастрюлю кипящего компота, и впечатление, я тебе скажу, не из лучших…»

Известняк под сапогом посыпался, Александра переступила выше. Берег был отвесный и плотный, и долго так не выстоишь. Она все высматривала, нет ли новых уступов, как вдруг в одной из норок услышала писк. Да, услышала, правда, пока только правым ухом, но даже это оказалось радостью. Недолгой. За писком последовало копошение, а там – острая боль. Александра отдернула руку, отряхивая окровавленные пальцы. Что за новая напасть? Из норки, шипя, показалась змейка – не простая, а трехглавая.

– Что я, мешаю тебе? – разозлилась Александра и хотела оттолкнуть мелкую пакость, как из других норок раздалось похожее шипение. А снизу, из пенной пучины, послышался низкий гортанный рев. То, что бурлило там, под волнами, теперь поднималось на поверхность, разбуженное писком мелкой твари, и, судя по проворачивавшимся там чешуйчатым кольцам, было ей родственником и, вполне возможно, разъяренным.

Сдирая кожу с пальцев, Александра полезла вверх. Сорвалась, едва успела ухватиться и замерла, сотрясаясь дыханием, прислушиваясь, как внизу то, огромное, шипит и воет. Чувствуя, как сапоги плавятся от усилившегося жара, она уже решила снова рвануться выше, а там будь что будет, как вдруг у самого ее лица что-то мелькнуло. Она не сразу узнала, сначала подумала на птицу или ветку, но это была толстая кожаная лента. Вожжи.

Значит, там кто-то наверху, Ягина или Константин! Значит, с ними все хорошо, и они пришли ей на помощь! Это осознание даже больше самих вожжей придало силы. Александра ухватилась обеими руками, уперлась в известняк сапогами и полезла. Сверху помогали, тянули, и получилось подтянуться, шаг за шагом. Взобравшись, Александра вскарабкалась на колени и принялась выискивать своих спасателей, но никого не увидела – ни Ягины, ни Константина, ни соловьев, ни скелетов. Только на пустом выжженном берегу лежала разграбленная царская карета, рядом валялась распотрошенная голубая папка да стоял, ударяя о землю копытом, вырвавшийся из упряжки черный конь.