Книга Война и потусторонний мир, страница 96 – Дарья Раскина

– И то правда.

* * *

Лагерь соловьев раскинулся на небольшом холме с правой стороны от моста и пах конским потом, порохом и пловом. Александра насчитала с три десятка костров, дюжину больших палаток и один огромный шатер в центре. Среди лошадей разглядела и изящных тонконогих, похожих на черкесских, и бурых донских, будто выкраденных из-под заезжих казаков, и кощеевых черных – они стояли стреноженные и в намордниках, закрывающих глаза и ноздри.

В дальней части лагеря горели огни, слышались смех и крики, и Александра, оставив Делира в укрытии камней, осторожно обогнула палатки и костры, приближаясь к пятну света. Скоро показалась толпа соловьев: мужчины с пышными бородами и женщины с длинными косами, все вооруженные и раскрасневшиеся от азарта. Они сгрудились у могучего сухого дерева, торчавшего из голой земли, словно великанская рука с обгорелыми пальцами. У черного ствола что-то белело. Александра подобралась ближе и сдавленно охнула. Обнаженный по пояс и крепко привязанный, там стоял Константин. Грудь его зияла резаными ранами, по животу и ногам бежала кровь, голова безвольно опустилась. И все же он дышал – рвано, сипло, сплевывая красным.

– Ну что, похоже? – сказал из толпы низкий хрипловатый голос.

Говоривший вышел вперед, и Александра узнала того самого стрелка, который во время скачки целился в нее, а после едва не был сбит каретой. Правда, теперь, когда лицо его не было прикрыто платком, оказалось, что это молодая, крепко сложенная девушка с широким заветренным лицом и раскосыми, черно-блестящими, словно вишни, глазами. Верхняя губа ее, когда-то рассеченная и неровно сросшаяся, вздергивалась шрамом, словно подцепленная крючком. Одета она была все так же по-военному, в шапку с конским хвостом, кафтан и широкие шаровары, а на груди слева красовалась вышивка желтогрудой птицы с синей головкой. Значит, это и есть глава разбойничьего каганата Синица?

Девушка обернулась на толпу.

– Похоже, говорю?

– Похоже, похоже, – загоготали вокруг.

Стоявший рядом старый соловей дернул жидкой бородой на Константина.

– Похож, – сказал он вкрадчиво, обхватывая локоть Синицы ссохшейся ладонью с почерневшими обрубками вместо пальцев. – Да только, видишь ли, звезды во лбу не хватает…

Синица дернула плечом, сбрасывая его руку, но промолчала. Тот, увидев ее неуверенность, присовокупил:

– Звезды во лбу, как папаше твоему Кощей сделал, помнишь? Вот здесь звезда сияла, помнишь? Три недели на площади висел, скелеты плевались на него, а потом тебе в корзине отправили, помнишь?

– Поднимите ему голову! – скомандовала Синица.

Большой чернобородый соловей ухватил Константина за волосы, поднимая голову, и прежде чем Александра успела что-то сделать или даже подумать, что возможно было сделать, Синица вскинула пистолет. Грохнул выстрел, лоб Константина проломился, тело дернулось и обвисло.

Александра зажала рот, чтобы сдержать крик. На мгновение лагерь затих, будто мертвый. Все, кажется, ждали чего-то – божественного гнева, молнии или наказания с неба, – но ничего не случилось. Уверившись, соловьи разразились заливистым победным свистом, и даже ветки сухого дерева затряслись, присоединяясь к торжеству.

– Еще бы пальцы вырвать, а потом собакам его! – взвыл старик, скрючивая обрубки.

– Тебе, Сыч, лишь бы крови, – досадливо бросила Синица. Она тряхнула головой. – Нет уж, хватит. Пусть тут висит. А мы, – она оглядела толпу, – отмечать пойдем, вино стынет. Разлить всем по чарке!