Книга Нити Дочерей Ночи, страница 42 – Евгения Санакоева

Бониций, не выпуская из объятий Теону, взял бокал с водой и предложил подруге. Она нехотя отняла руки от покрасневшего лица и мелкими глотками начала пить.

– У Теоны завтра выходной? – Леонида обращалась больше к юноше, потому что из них двоих только он мог более или менее ясно мыслить.

Юноша кивнул.

– Тогда вы можете остаться на ночь у меня. На улице уже темно, и здесь вам будет безопаснее и спокойнее, чем в любой гостинице. К утру у вас появятся новые вопросы, я отвечу на любые.

Бониций вопросительно посмотрел на Теону. Девушка не сразу поняла, что от нее хотят, но, видимо, решив, что согласиться будет проще, чем спорить, она одобрительно кивнула юноше, а тот, в свою очередь, передал ответ Леониде, как будто она не стояла рядом и не разгадала жест племянницы.

– Хорошо. Я приготовлю комнату для Теоны.

Девушка подняла влажные глаза на тетю. В них больше не было той враждебности, с которой она смотрела на нее в первые минуты знакомства. К огромному счастью и облегчению Леониды, Теона ей поверила.

6066 год эры Двух Великих

– Она уснула, – сказал Бон, возвращаясь в гостиную, – но спит очень беспокойно.

– Я подежурю, все равно не буду ложиться сегодня. Вик наверняка не вернется, так что можешь лечь в его комнате.

– Даже не представляю, сколько мне нужно снотворного порошка, чтобы заснуть после такого… Этот клинок… я думал, что хорошо знаю ее, но она меня очень удивила.

– И ее можно понять. – Голос Леониды был полон грусти и боли. Она сняла заколку, и ее локоны рассыпались по плечам. Женщина принялась массировать голову, пытаясь снять напряжение. Длинный халат с вышивкой на спине волочился по полу, как будто подчеркивая усталость хозяйки. Она так сильно сжимала в руке бокал, что Бон в любой момент готовился делать перевязку порезанной ладони. Но бокал оказался более стойким, не в пример принцу, который все-таки не выдержал и заявил:

– Леонида, хочу быть честным: что бы ни решила Теона, я буду на ее стороне. Не буду скрывать, я совершенно не согласен с тем, как вы поступили с Вероникой и Орденом, но нет смысла сейчас лезть вам в душу – это не вернет Теоне детство. Однако, если она найдет в себе силы принять вас и общаться дальше, я также ее поддержу.

– Сейчас я бы тоже не согласилась с собой прошлой, но тогда я была другим человеком – упрямым, эгоистичным, я верила лишь в силу. Будь я чуть терпимее, наверняка мои отношения с сестрой были бы лучше и я не пропустила бы момент, когда рядом с ней появился этот монстр и задурманил ее разум. Но мы с Жасминой так сильно отличались друг от друга, мне всегда казались глупыми ее мечты о браке и семье… Если бы я тогда не решила по привычке разобраться со всем самой… Кто знает, может быть, сестра бы осталась в живых… и те девочки тоже… – Леонида на некоторое время умолкла, погрузившись в воспоминания, а потом тихо добавила: – Бониций, я благодарна за все, что ты сегодня сделал. Без тебя она бы не стала меня слушать.

Тетя Теоны подошла к большому окну, изящно расчерченному тонкими импостами. Светящийся диск уже повис на небе, заливая молочным светом комнату.

– Знаешь, наш род во многих поколениях был отмечен луной. Девочки Фольтридж всегда чувствовали связь с этим небесным фонарем – символом Великого Черного. Если ты чего-то искреннее хотела, то стоило попросить об этом луну, и ты получала желаемое. По крайней мере, мы все в это верили. Незадолго до тех самых событий я возвращалась с задания под юным серебряным месяцем и вдруг поняла, насколько одинока. С семьей у меня почти не было связи, действия Ордена давно начали вызывать много вопросов, я не успела полюбить и никогда не была любима. Не понимала, как это делается. Смотря на совсем молоденькую луну, я обратилась к ней, как учила меня мать, и попросила ее сделать меня счастливой. И луна подарила мне Теону. Думаю, я понимаю, что ты чувствуешь, когда она смотрит на тебя своими большими карими глазами… В них всегда было столько любви и тепла, даже когда она была совсем малышкой. Когда я впервые взяла ее на руки, этот пронзительный взгляд что-то изменил во мне: я впервые почувствовала то, что сейчас смело могу назвать любовью. В тот момент я поняла, что сделаю ради нее все, что только может потребоваться.