Книга Тысяча эпох. Искупление, страница 210 – Адела Кэтчер

– А что же еще?

– Подсознательное желание наступить на те же грабли, что и родители. И речь здесь не только о прямых родителях. «Грабли» могут лежать на том же самом месте многие столетия.

– Доктор Куан, правильно ли я понимаю, что у проекта «Искупление» была не только цель выявить внутренние потребности человека и, если можно так выразиться, исцелить подсознание, но и искупить ошибки целого рода?

– Это была моя цель. Любимая присказка профессора Лао – «Мир держится на твердолобом стремлении сыновей повторять грехи отцов».

– А вы можете сказать то же самое о себе?

– (Смеется.) Еще как! Я в этом уверена, хоть и не стала копаться в седом прошлом моего рода. Наверняка я бы обнаружила там какую-нибудь прапрапрапрапрабабушку, которая тоже пошла против врачебной этики ради высшей цели.

– Почему вы не стали это делать?

– Я боюсь боли. Да-да, я врач, который боится боли. Я вижу ее в других людях и не хочу повторять на себе.

– А это больно?

– Безумно. Настолько, что хочется вырвать из себя душу голыми руками, чтобы ничего не чувствовать. Чтобы освободиться от этого. Когда осознаешь, что скрыто во времени, появляется ощущение, что раскопал безымянную могилу и сидишь над истлевшими костями. Прошлое не вернуть, понимаете? И, если вы достаете его из глубин, где оно захоронено, вам не избежать боли.

– Так у всех?

– Абсолютно. Мир жесток.

– Зачем тогда раскапывать?

– Это же исключительное чувство – вставить на место кость, которая была сломана веками. Ты с ней рождаешься.

– У участников проекта «Искупление» это получилось?

– Их случай уникален. Было кое-что, о чем не имела ни малейшего представления даже я. Мы до сих пор не можем до конца поверить в то, что это реальность.

– Можете пояснить?

– Нет. Ни один ученый вам это не пояснит. И меня не заставляйте. Я не хочу верить в высшее. У всего должно быть объяснение, но у этого его нет. Мои мозги ломаются о попытку осознать то, что с ними произошло. Могу сказать лишь одно – на их месте я бы теперь ценила каждый миг, каждую секунду. Хао Синь написал о них целую книгу.

– «На полях сценария»?

– Да. Это жизнь на полях сценария.

– Сценария чего?

– Мироздания.

– И в каком жанре этот сценарий?

– (Улыбается.) Трагедии. Страшной, жестокой, чудовищной трагедии.

Отрывок из серии интервью «Роль в твоей жизни». На вопросы Мань Су отвечает Куан Ли, автор научных книг, исследователь в области нейропластичности человеческого мозга, один из авторов проекта «Искупление».

Ссылка на источник в weibo.

* * *

– Вам принести что-нибудь еще?

– Нет, благодарю вас. – Брат с улыбкой кивнул официантке в строгом, похожем на мужской костюме, и та, вежливо склонив голову, отошла от их столика.

Лун Ань тихо прочистил горло и разлил по чашкам уже успевший завариться чай. Ярко запахло мятой. Лун Бэй любил чай с жасмином, но заказал мятный, потому что его предпочитал Лун Ань. Эта тонкая, заметная лишь им двоим забота всегда была основой их отношений. С самого детства.

– Как себя чувствует господин Ван? – спросил брат, принимая из его рук чашку.

– Лучше. Он довольно быстро забывает о невзгодах.

Лун Бэй улыбнулся шире.

– Я обратил внимание на его легкий нрав. Думаю, поэтому к нему так тянутся люди.

– Угу.

Сделав глоток и беззвучно опустив чашку на столик из темного дерева, брат поднял глаза на Лун Аня. Его взгляд, несмотря на мягкость, ощущался почти на физическом уровне.