Книга Тысяча эпох. Искупление, страница 213 – Адела Кэтчер

Лун Ань кивнул.

– Она очень древняя и принадлежит этому роду много столетий. Так Ван Цину сказала доктор Фа.

Лун Бэй потрясенно покачал головой и отставил чашку, сплетая пальцы в замок. Он молчал. Лун Ань попросил у подошедшей официантки еще чаю, в то время как брат даже не посмотрел на нее, хотя всегда был безукоризненно вежлив с персоналом. Когда девушка отошла, Лун Ань позвал его:

– Брат?

Тот моргнул и все же коротко взглянул на него, потом снова опуская глаза на свои руки на столе.

– Ань-эр, – наконец медленно произнес Лун Бэй, – ты помнишь, что случилось с тобой в три года?

Лун Ань нахмурился.

– О чем ты?

– Ты тогда был у нас с мамой в гостях. Мама ушла в магазин всего на десять минут. А ты… я так перепугался, что плакал до самого вечера.

У Лун Аня было мало воспоминаний о столь раннем детстве. Он помнил дом тети Шань Лан, знал, что часто проводил в нем время, потому что обожал старшего брата. Тетя никогда не препятствовала их общению, так что с удовольствием забирала Лун Аня к себе, когда он немного подрос. Однако он понятия не имел, о чем говорит Лун Бэй.

– Прости, я не помню этого.

Лун Бэй со вздохом кивнул. Лун Ань заметил, как он еще крепче сцепил пальцы, словно собирался с мыслями.

– У рода Лун тоже есть семейная реликвия. Сейчас она хранится у отца, но тогда он был так окрылен любовью к твоей маме, что даже забыл забрать ее. Мы с тобой играли, и ты забежал в библиотеку. Помнишь?

Библиотека? У тети Шань Лан действительно была целая комната, выделенная под книги. Она обожала читать и могла целый день в выходной провести среди полок, где так удивительно пахло бумагой и типографской краской, а еще старыми страницами и засушенными травами. Тетя любила составлять композиции из увядших букетов. Она преподавала изобразительное искусство в школе, и ученики часто дарили ей цветы на праздники. Лун Аня в детстве тянуло, как магнитом, в библиотеку. Читать он еще не умел, но ему нравилось разглядывать обложки и украшения, которые делала тетя своими руками. Они с Лун Бэем оба любили эту комнату.

– Да, помню, – кивнул Лун Ань. – Но о какой реликвии ты говоришь?

Лун Бэй взял со стола свой телефон, который все это время лежал экраном вниз, поставленный на беззвучный режим, чтобы не отвлекать от разговора. Он на несколько минут погрузился в него. Лун Ань наблюдал за движением его глаз, пока брат не развернул телефон к нему.

На экране была фотография вытянутого стеклянного футляра не больше коробочки для хранения ювелирных изделий, вроде цепочек и колье. Внутри лежала белая фигурка. Лун Ань присмотрелся повнимательнее. Это был белый дракон – искусная тончайшая работа из драгоценного нефрита редкой красоты. Гибкий хвост мифического существа заканчивался неровным сколом.

– Это… подвеска? – спросил он.

– Да, – ответил Лун Бэй. – То, что сохранилось.

– Откуда она?

Лун Бэй заблокировал экран и снова положил телефон на стол задней крышкой вверх. Лун Ань встретил его внимательный взгляд.

– Насколько я знаю от отца, это фрагмент подвески, которую наш род носил на поясе как знак кланового отличия в древности, – он коснулся кончиками пальцев своей талии, – вот здесь. Такие подвески крепились к тесьме, и ее повязывали вокруг талии как поясное украшение. К сожалению, эта часть – все, что осталось.